– Мы едем в ювелирный магазин рядом с торговой зоной, – объявляет Рита, садясь в «корвет»
и усаживая Генри к себе на колени. – Но сегодня слишком хорошая погода, чтобы ехать по трассе США. Может, поедем по улице Старого Точильщика?
Я киваю:
– Сто лет не ездил этой дорогой.
Мы проезжаем деловым районом Кокосовой рощи, потом сворачиваем на юг – на автостраду Инграхам. Вдоль нее растут огромные дубы и фикусовые деревья.
Генри сидит на коленях у Риты и вертит головой во все стороны, стараясь не пропустить ни одного дома, мимо которого мы проезжаем, ни одного бегуна или велосипедиста, ни одной машины.
– Я обзвонила магазины, как вы велели, – говорит Рита. – У Мейера больше нет таких медальонов, какой вы купили. Но продавец вспомнил дизайн. Он сказал, что видел у одной из клиенток подходящие к медальону серьги, того же ювелира, Сэма Московитса. Вчера я позвонила мистеру Московитсу и договорилась о встрече с ним на сегодняшнее утро.
– Спасибо, – отвечаю я.
Я бросаю взгляд на Риту и своего сына. Мальчик сидит у нее на коленях и обнимает ее за шею. Похоже, им обоим очень удобно так сидеть. Улыбнувшись, говорю:
– Я знал, что могу рассчитывать на вас, что вы найдете именно то, что мне нужно.
– Мы пока еще ничего не нашли. – Рита улыбается в ответ. – Но скоро поймем, сможет ли этот Московите сделать то, что вы хотите.
– Должно быть, я не имел права тащить вас с нами. Без сомнения, у вас есть свои дела в выход ной день.
Девушка запрокидывает голову, смотрит на ветки деревьев, затеняющие дорогу, на голубое небо, которое изредка просвечивает сквозь их густую сеть.
– О, разумеется, – говорит она. – Я могла бы постирать… или сходить в овощной магазин… или помыть машину… или позаниматься. Или, например, покататься на «корвете»… в компании двух симпатичных мужчин. – И она прижимает к себе Генри так, что тот радостно повизгивает.
После автострады Инграхам мы выезжаем на улицу Старого Точильщика. Дорога расширяется. Ветви деревьев больше не нависают над ней так низко. Дома становятся все более и более похожими на дворцы.
– Просто не могу поверить, что так много людей могут позволить себе такие дома, – говорит Рита, потом спохватывается и закрывает рот ладошкой. – Вы, конечно, могли бы купить любой из них.
Я смотрю на поместья, которые мы проезжаем, на их безвкусные колонны, слишком большие двери, устрашающие ворота, аккуратно подстриженные лужайки и морщусь.
– Меня не устроил бы ни один из них. Они слишком… кричащие. Вы не видели мой дом. Он построен так, чтобы быть частью пейзажа, а не выделяться из него.
Рита оборачивается ко мне:
– Мне бы хотелось взглянуть на ваш дом.
Я получаю еще одно подтверждение доступности Риты. Но как бы соблазнительна она ни была, она не та женщина, которая мне нужна.
– Что ж, может быть, когда-нибудь, если будет время…
Сэм Московите – маленький и кругленький человечек, миниатюрные ручки которого, кажется, пребывают в постоянном движении – то жестикулируя, то потирая друг друга, то вертя близлежащие предметы.
– Конечно, я помню,- говорит он о медальоне в виде четырехлепесткового клевера и подходящих к нему серьгах. К моей радости, он тут же достает фотографии и эскизы серег.
Когда мы опять садимся в машину, Генри сообщает:
– Папа, я хочу есть.
– Мы можем заехать куда-нибудь и съесть по гамбургеру, если, конечно, Рита не возражает.
– Но мне надоели гамбургеры! – капризничает Генри.-Я хочу бифштекс или что-нибудь большое…
– Это – только вечером, когда доберемся домой.
– Нет, я хочу сейчас!
Рита с улыбкой наблюдает, кто кого.
– У меня есть идея, – вступает в разговор она.
Генри с интересом смотрит на нее. Я спрашиваю:
– Какая?
– Генри, ты когда-нибудь был в зоопарке?
Мой сын отрицательно мотает головой.
– Это такое место, где много разных животных.
Мы могли бы отправиться туда, перекусить, а за одно и посмотреть на них. Правда, кормят там не слишком хорошо.
– Много животных? – переспрашивает Генри.
– Обезьяны, львы, змеи, медведи – в общем, все. Хочешь, Генри?
Генри смотрит на меня:
– Можно, папа?
Мы вновь подъезжаем к стоянке Монти только около шести вечера. Генри, утомленный беготней от клетки к клетке и знакомством с экзотическими существами, съевший два не слишком хорошо приготовленных гамбургера, мороженое и пакетик попкорна, крепко спит и даже почти не шевелится, когда Рита выносит его из машины. Пока я опускаю верх «корвета», она держит ребенка на руках. Его щечка касается ее щеки.
– Он такой славный! – говорит она.
Я делаю ей знак передать его мне.
– Можно, я донесу его до катера? – спрашивает она.
Ее щеки и нос слегка покраснели от долгого пребывания на солнце.
– Конечно,- отвечаю я с улыбкой.
Мы не произносим ни слова, пока спускаемся к причалу. Люди, проведшие выходной на воде, возвращаются на берег, швартуют свои лодки, драят палубу, выбрасывают вещи на причал, чтобы потом погрузить их в автомобили. Запах выхлопных газов смешивается с запахом жареной рыбы и пива из ресторанчика Монти. Ресторанные музыканты начинают вечер Марлеем, таким громким, что он, должно быть, слышен даже у самого дальнего причала. Мне искренне жаль, что мой сын проспит все это. Около самого катера Рита говорит:
– А знаете, он был прав.
– Кто?
Я беру у нее мальчика и кладу его на лавку, позади сиденья рулевого.
– Этот ювелир. Кем бы ни была та девушка, для которой вы покупаете эти серьги, – ей повезло.
Я пожимаю плечами:
– Это еще надо посмотреть.
Рита морщит лоб:
– Разве она уже не с вами? Что же еще смотреть?
– Все это очень сложно, – отвечаю я, думая о Хлое. Интересно, как бы она отреагировала, например, увидев меня с этой женщиной. Может, ей вообще было бы все равно. – Пожалуй, это трудно объяснить.
Я вылезаю из лодки, подхожу к Рите и протягиваю ей руку:
– Спасибо за помощь… и за зоопарк. Это была прекрасная идея!
– Ой, погодите минутку! – восклицает она. – Мистер Гомес кое-что передал для вас. – Она убегает назад, к своей машине, и скоро возвращается с конвертом. – Он сказал, что вы знаете, как с этим поступить.
Я беру конверт, складываю его вдвое и кладу в карман.
– Еще раз спасибо, – повторяю я и направляюсь к своей лодке.
