Право, не думаю, что мы слишком избалованы… – Она тоже заглядывает в салон, улыбается Хлое. – Просто мы не считаем, что отпуск на до проводить в испарине. Вы ведь меня понимаете, правда, дорогая? В конце концов, если бы нам с Барри захотелось попотеть, мы бы просто отключили кондиционеры дома, и все.
– Нам еще кое-куда надо заехать, а потом, если вы ничего не имеете против, с удовольствием довезем вас до вашего лайнера, – говорю я.
– Отлично! – соглашается Барри, и парочка устраивается у нас на заднем сиденье.
– Слава богу! Кондиционер! – восклицает Марсия, расставляя свои авоськи на полу, в ногах. Хлоя ведет машину за город.
– Я говорила Барри: если ты хочешь солнца, останемся дома и запишемся в пляжный клуб. По крайней мере у нас дома под ногами твердая земля. Говорят, на судне предусмотрены какие-то устройства против качки, но, честно говоря, я не верю, что они когда-нибудь используют их. Прошлой ночью так качало, что я чуть с ума не сошла.
– Марсия,- миролюбиво замечает Барри,- это ты хотела поехать.
– Я – только из-за бесплатной кормежки… А теперь у меня и аппетита нет,- сетует она.- Барри рисует им карты…
– Одно из преимуществ работы картографа – бесплатный круиз, – поясняет муж.
– В следующий раз пусть лучше дадут деньгами! – решает Марсия.
Хлоя кладет правую руку мне на бедро и мысленно спрашивает:
– Долго еще нам терпеть этих людей у себя в машине?
Я только улыбаюсь в ответ.
Мы выезжаем из города. Марсия и Барри трещат без умолку, даже не удосужившись спросить, как нас зовут.
– Представляете, как только мы отплыли из Майами, у меня началась морская болезнь. Мы всю дорогу не выходили из каюты. Я даже не знаю, который наш стол за обедом,- сообщает нам Марсия.
– Ладно, Марсия, теперь тебе уже гораздо лучше, – увещевает Барри.
– Вон на той тропинке, – беззвучно предлагает мне Хлоя.
Я смотрю вперед и вижу справа хижину, у которой торчат трое полуголых ребятишек, а за ней – поворот на узкую, грязную тропку.
– Сворачивай, – соглашаюсь я.
– Ты только посмотри! – ужасается Марсия. – И как эти люди могут жить в таких условиях?
На самодельном указателе написано: «Белая река». Стрелка указывает на нашу тропку.
– Мы уже почти приехали, – громко говорит Хлоя.
За «лендровером» стелется облачко серой пыли.
Марсия и Барри жалуются на дорогу и на запустение вокруг. Ни я, ни Хлоя рта не раскрываем, пока не добираемся до берега речки. Моя невеста останавливает машину и выключает зажигание.
– Приехали,-говорит она и выходит из машины.
Марсия и Барри удивленно оглядываются.
– Куда приехали? – спрашивает Барри.
Я тоже выхожу.
– Пожалуй, снаружи вам будет прохладней,- говорю я.
Муж и жена медленно выбираются из «лендровера».
– Куда, куда! На кудыкину гору, – как-то не уверенно шутит Марсия.
Хлоя сочувственно улыбается ей, подходит поближе, молниеносно меняет форму своего пальца и перерезает горло Марсии одним движением. Потом она хватает женщину за волосы и удерживает ее так, чтобы кровь не залила одежду.
– Нет! – кричит Барри.
Но прежде, чем он успевает двинуться с места, я хватаю его за шею и душу. После того как тело мужчины безвольно повисает у меня на руках, кладу его на землю и раздеваю. Хлоя проделывает то же самое с Марсией.
Аккуратно сложив их одежду, мы с Хлоей раздеваемся сами.
– Я первая, – хихикает Хлоя и, внимательно глядя на лежащую перед ней обнаженную женщину, начинает меняться. Передо мной появляется вторая Марсия. Бедра Хлои становятся шире, икры – толще, волосы – длиннее и темнее. Я тоже меняюсь до такой степени, что лучший друг Барри теперь не отличил бы его от меня.
Оглядев меня с ног до головы, Хлоя одобрительно кивает.
– Похож.
Я внимательно разглядываю ее:
– Ты тоже отлично справилась.
Моя невеста печально качает головой:
– Взгляни на ее лицо. Мне жаль ее. Не понимаю, как это можно так краситься. Боюсь, что я да
же не знаю, как это делается.
– Все в порядке, – успокаиваю я.
– Они были такие нелепые.
– Да уж, – беззвучно соглашаюсь я и вспоминаю, как давно ел в последний раз. – Но в пищу они вполне годятся.
Наша каюта оказывается больше супружеской спальни в большинстве домов. Как только мы входим, Хлоя сбрасывает с себя туфли и бросается на широченную кровать. Она указывает на кладовку:
– Хорошо бы, у нее нашлись какие-нибудь кроссовки или туфли на низком каблуке. Иначе мне придется остаток времени проходить босиком.
Я улыбаюсь:
– На здоровье. Нам даже не обязательно выходить из каюты до Западного рифа. Океаном можно любоваться прямо отсюда.
Прозрачная стеклянная дверь открывается на наш собственный маленький балкончик.
– Не-а! – трясет головой Хлоя. – Так просто ты не отделаешься. Разве на этих лайнерах нет каких- нибудь вечерних развлечений?
– О да, сколько угодно! И еще – карты…
– А танцы и кино?
Я обреченно киваю.
Мы возвращаемся к себе только в три часа ночи, проиграв четыре тысячи долларов в блэкджек, насладившись сокращенной версией кордебалета на очень маленькой сцене, прослушав несколько шуток местного юмориста, заставивших большую часть публики заходиться от хохота, а мою невесту краснеть от смущения и вдоволь натанцевавшись.
– Мне все очень понравилось! – заявляет Хлоя. Она сбрасывает одежду и танцует обнаженная по комнате.- А тебе?
– Ну, положим, не все, – отвечаю я. – Я бы вернулся раньше.
– По-моему, ты слишком вошел в образ Барри Либмана,- замечает Хлоя, подходит ко мне, гладит по лысине, целует и начинает раздевать. – Перестань вести себя как пожилой бухгалтер. Кстати, нежелаешь ли подвести баланс?
Я смотрю на эту темноволосую женщину. Она по-своему привлекательна, но она – не моя Хлоя.
– Я бы предпочел заняться любовью со своей женой, – говорю я.
Хлоя улыбается и тут же превращается в себя самое.
– Теперь ты, Питер, – торопит она.
Сбросить с себя внешность Барри – дело одной секунды.
– Жди меня в постели, – говорю я и раскрываю стеклянные двери.
Комната наполняется свежим соленым запахом океана. Вдыхаю его с наслаждением.
– Вот так пахнет на моем острове.
Я возвращаюсь к своей невесте, любуюсь ее обнаженным шоколадным телом.
