— Я что, похожа на дуру? — притворно рассердилась девчонка. — Мне всегда хотелось узнать, что такое любовь северных варваров, и правда ли то, что про вас говорят.
— А что про нас говорят? — с интересом спросил Вадим.
— Что вы так же неистовы и неукротимы в любви, как и в бою.
— И как? Узнала?
— Если ты сражаешься так же, как любишь, то могу смело сказать, что все эти слухи — правда, — рассмеялась девушка, нежно целуя его.
Похвала красавицы была по-настоящему приятна. Мысленно посмеиваясь над самим собой, Вадим чувствовал, как его просто распирает от самодовольства. Сейчас он сам себе больше всего напоминал весеннего индюка, надувшегося от важности. С грехом пополам взяв себя в руки, он выбрался из постели и, одевшись, повёл подружку искать трапезную.
Как оказалось, их уже ждали. Дорвавшиеся до женщин воины попросту забыли все правила хорошего тона и выбирались с подругами из комнат только как следует проголодавшись или чтобы потребовать вина. Узнав у слуги, что купец приказал обеспечить гостей всем необходимым, Вадим решительно потребовал принести чего-нибудь поесть и побольше вина.
С интересом покосившись на него, танцовщица попросила принести фруктов и, откинувшись на подушки, спросила:
— Долго вы здесь пробудете?
— Не знаю. Думаю, ещё несколько дней, — пожал плечами Вадим, впиваясь зубами в отлично прожаренного каплуна.
— Так мало? Жаль, — протянула девушка, смешно наморщив изящный носик.
— Чего именно тебе жаль? — не понял Вадим.
— Жаль, что вы так быстро уезжаете. Я бы хотела узнать тебя получше.
— Зачем?
— Интересно же, —? возмутилась девушка.
— И что именно тебе интересно? — не унимался Вадим.
— Интересно узнать, что вы за люди такие, северяне. Уж очень много сказок про вас рассказывают.
— И ты думаешь, что это всё неправда?
— Конечно. Вот, например, как вода может быть твёрдой и белой? Ведь она жидкая и прозрачная.
— Это называется снег и лёд. Когда становится очень холодно, вода действительно превращается в твёрдое белое вещество.
— Очень холодно? Как это? — с интересом спросила девушка, от любопытства подавшись вперёд и перестав жевать.
— Это трудно объяснить. Попробуй представить, что солнце скрылось и не выходит из-за туч долгие луны подряд. Деревья перестали расти, а трава из зелёной стала жёлтой и пожухла, словно высохла.
— Так бывает перед сезоном дождей, — кивнула девушка.
— Верно. Но у нас вместо дождя с неба падает снег. Твёрдая вода.
— Я не могу это представить, — помолчав, честно призналась девушка.
— Трудно представить то, чего никогда не видел, — согласился с ней Вадим, не отрываясь от еды.
— Только не наедайся до одури, а то станешь сонным и ленивым, — с улыбкой произнесла красавица.
— Хочешь сказать, что я могу рассчитывать на продолжение? — с интересом спросил Вадим, глядя на неё жадным взглядом.
— Похоже, я поторопилась с советом, — звонко рассмеялась девушка. — Не смотри на меня так. Мне становится страшно. Лучше ешь.
— Чего это ты вдруг испугалась? — не понял Вадим.
— Ты смотришь на меня так, словно это я каплун в твоей тарелке. Вот-вот зубами вцепишься и начнешь есть, — послала ему девушка кокетливый взгляд просто бешеного накала.
Вздрогнув, Вадим чуть не подавился куском, который в этот момент жевал. Отложив почти обглоданный скелет цыплёнка, Вадим глотнул вина и, ухватив из тарелки персик, впился в него зубами.
— О чём ты думаешь? — неожиданно спросила она.
— О том, что ты такая же, как этот персик. Нежная и сочная.
— И меня так же хочется съесть?
— Скорее надкусить, — усмехнулся Вадим.
Лукаво улыбнувшись, девушка аккуратно доела виноград и, небрежно отбросив кисть, принялась с интересом рассматривать любовника. Отвечая ей не менее внимательным взглядом, Вадим покончил с едой и, ополоснув руки и лицо в поданной слугой чаше, утерся расшитой ширинкой3. Ловко забросив ткань на плечо слуге, Вадим поднялся и, от души потянувшись, спросил:
— Чем теперь займёмся?
— Давай посидим в саду и немножко поговорим. Ширваз заплатил хозяину за нас до вашего отъезда.
Так что вечером мы снова будем танцевать. А сейчас позволь мне немного отдохнуть. Ночью я всё равно останусь с тобой, — с грустной улыбкой попросила девушка.
— Ты рабыня? — смутился Вадим.
— Почти, — вздохнула она.
— Что значит почти? Как такое может быть? Расскажи.
— Когда-то мой отец тоже был купцом. Но однажды его караван ограбили, и он остался должен много денег ростовщику. Я училась танцевать с самого детства, и когда отец разорился, ростовщик выдвинул условие: или я работаю на него, зарабатывая танцами и отдавая все деньги хозяину, или отец отправляется в долговую яму и становится рабом. Вот уже три года я танцую и развлекаю богатых гостей, хотя всегда мечтала стать жрицей в храме Иштар великой.
— Придёт время, станешь, — вздохнул Вадим, пытаясь хоть как-то поддержать девушку.
— Теперь уже нет. Жрицами Иштар становятся только девственницы, а я, перед тем как начать танцевать перед гостями, прошла обучение у жриц Деркето. Так что жрицей мне теперь не стать.
— Жаль, конечно, что твоя мечта не исполнится, но в этом есть и хорошие стороны, — осторожно, чтобы не обидеть её, ответил Вадим.
— Какие? — с интересом спросила девушка.
— Ну, не пройди ты такого обучения, мы бы не познакомились и ты не смогла бы узнать, что такое твёрдая вода, — улыбнулся Вадим.
Улыбнувшись в ответ, девушка помолчала и, осторожно взяв его под руку, тихо спросила:
— А ты мог бы убить человека, если бы тебя попросила женщина?
— Хочешь избавиться от ростовщика? — спросил Вадим, моментально сообразив, куда она клонит.
— Мечтаю, — решительно кивнула девушка.
— Как тебя зовут? — спросил Вадим, обдумывая ответ.
— Я уж думала ты никогда не спросишь, — рассмеялась девушка. — Сида.
— Друзья называют меня Валдин, — кивнул Вадим. — Послушай меня внимательно, Сида, и постарайся запомнить то, что я тебе скажу. Никогда не проси о таких вещах людей, которых почти не знаешь. Кто-то захочет сорвать лёгкие деньги и расскажет об этом ростовщику. Это прямая дорога на эшафот. Но мы сделаем по-другому.
— Как? — растерянно спросила девушка, глядя на него огромными от страха глазами, в которых плескались ужас и надежда.
— Я попрошу Ширваза сделать так, чтобы твой хозяин разорился. Поверь, для него это будет страшнее смерти.
— Но зачем самому богатому купцу в нашем городе помогать мне? Какое ему дело до простой танцовщицы? — с явным недоверием спросила Сида.
