Вот и пляж. Не самое лучшее место для купания. У берега на волне видна тонкая сизоватая нефтяная пленка, которую ветром прибивает сюда от стоящих вдали кораблей. Но сейчас на это никто не обращает внимания. Раздевшись, все бросаются в море. Не стал исключением и Василий. В таком теплом море он еще никогда не купался. Почти совершенно не чувствуется разница между температурами воздуха и воды. И все же, никто не хочет выходить из нее. Минут через двадцать уставший от заплывов, нырков и выныриваний Василий плюхнулся на влажный песок у самого среза воды. Только здесь он обратил внимание, что на песке, там, где они раздевались, возле развесистого куста какой-то местной колючки, сидят на корточках трое вьетнамских военных с автоматами. Вьетнамцев заметили и прогуливающиеся по берегу и наблюдающие за купающимися старший помощник с заместителем командира по политической части.
– Замполит! Пойдем, посмотрим, что они там делают. А то в одних плавках назад не хочется возвращаться! – услышал Бобылев голос Авдеева.
– Пошли, – согласился Плисецкий.
Василий встал, и глубоко зарывая ступни ног в раскаленный песок, чтобы не обжечься об него, пошел за ними. Очень хотелось ему посмотреть на вьетнамцев вблизи. Похожие издалека на низкорослых и щуплых мальчиков, в военных куртках и несоразмерно больших пробковых шлемах цвета хаки на маленьких головках вьетнамцы дружно заулыбались подошедшим и залопотали что-то непонятное. Василий с неприятным удивлением обратил внимание на брошенные ими прямо на песок автоматы. Для человека, который в течение пяти лет чистил и смазывал, берег как зеницу ока свой «Калашников», это показалось кощунством.
– Что они хотят? – спросил старпом у зама.
– А что я переводчик, что ли!
Василий первым уловил в кошачьих звуках их языка, что-то знакомое исковерканное – «цыгарета».
– Сигареты просят! – пояснил он.
– Ну, дайте им по сигаретке! – предложил старпом.
– А чего ты лейтенанта заставляешь? На свои жилишься? – ехидно заметил зам.
– А, да! – недовольно пробурчал старпом, вытаскивая из-под резинки плавок помятую пачку «Родопи». – Забыл!
Он выдал каждому вьетнамцу по сигарете, даже дал прикурить от своей фирменной никелированной зажигалки:
– Курите на здоровье, мужики!
– Сипасибо! – ответили вьетнамцы.
Постепенно вокруг вьетнамцев собрался весь экипаж. Матросы даже пытались говорить с ними на каком-то тарабарском языке. Но кроме двух, уже услышанных исковерканных русских слов от них ничего нельзя было добиться. Василий, присмотревшись, заметил, что это только издалека они похожи на детей. Вблизи можно было увидеть глубокие морщины на их темно-желтых личиках.
В конце концов, моряки потеряли к вьетнамцам всякий интерес. Старпом распорядился на всякий случай выставить вахтенного у одежды. Выходя на берег, устав от водных процедур в очередной раз, Бобылев увидел, что вьетнамцев нет, но возле места, где они сидели, стоит группа моряков во главе с боцманом Орловым.
– Да, за такие вещи у нас бы сразу под трибунал! – подойдя, услышал он его голос.
У ног собравшихся лежал брошенный, кем-то из вьетнамцев автомат. Боцман поднял его и отсоединил рожок:
– Смотрите, полный!
– Вот это да! – вздохнул торпедист Серега Зятиков. – Ладно, мы здесь, а если бы какой-нибудь преступник!
– Вот и хорошо, что мы здесь, надо проучить этого балбеса! – решил Орлов. – Сережа! Ну-ка, там, где вещи заместителя командира лежит газетка. Принеси ее!
Принесенной газетой, боцман аккуратно накрыл автомат и сверху присыпал песком:
– Пусть поищет!
Весь экипаж с интересом ждал, когда же придут вьетнамцы. Через час пришли двое. Осмотрели песок вокруг куста и не найдя автомат, ничего не спросив у наблюдающих за ними моряков, ушли. Больше они не приходили. Когда наступило время возвращаться на базу, старпом приказал Орлову забрать оружие с собой:
– Не оставлять же его здесь!
У трапа боцмана завернул к себе в каюту всегда все знающий Петр Михайлович Чишкунов. Старший оперуполномоченный нисколько не удивился принесенному «Калашникову», не ругал Орлова, но вежливо попросил его больше таких экспериментов не проводить. Переживать за вьетнамца он тоже не советовал:
– Завтра появится с другим автоматом. Здесь горы оружия и никто не ведет его учет.
Действительно, на следующий день, тот же самый вьетнамец пришел с другим автоматом.
На пляж, в обеденный перерыв, стали ходить ежедневно, а в субботу и воскресенье – с завтрака до ужина, предварительно взяв с собой воду и запас продуктов сухим пайком. От моряков с дизельной подводной лодки узнали о существовании второго пляжа, который гораздо чище того, на который они ходили. Оказывается, эти пляжи были расположены по обе стороны от дороги ведущей к скалам, которые оказались частью полуострова, выступающего в бухту. Второй пляж был намного лучше первого. Прямо напротив него располагался выход из бухты, а от стоянки кораблей защищал сам полуостров. Пришедших встречал прибой почти в рост человека, прозрачная вода манила приятной прохладой, а чистый белый песок приглашал позагорать на нем под музыку волн. Правда, их предупредили, что на нашем доке, который можно увидеть у входа в бухту, прикормили акул. После завтрака, обеда и ужина они собираются возле него, чтобы полакомиться отбросами: «Будьте осторожны, могут подойти и к Вам!»
В поисках ракушек «каури», рапанов, больших морских звезд и кораллов моряки освоили весь прилегающий к полуострову богатый удивительной флорой и фауной подводный шельф. Акул пловцы не видели, но разных морских змей предостаточно. Аспидно-черные, с устрашающими ярко желтыми кольцами они ползали по скалистому берегу, выплывали из глубины или плыли куда-то, чуть ли не в открытое море. Василия, при каждой встрече с ними, пробирал озноб по коже. Были и другие вещи, которых следовало опасаться. Так, в поразительной красоты подводной бухточке, где медленно проплывающие, раскрашенные в яркие цвета стаи рыб соперничали с черными, красными, синими и зелеными кораллами, фантастических форм и размеров, он наткнулся на беспорядочно лежащие на дне ящики со снарядами к зенитным орудиям. Василий сразу понял, откуда они. Там наверху, на вершине обрывистой скалы, на месте когда-то французского укрепления находилась американская долговременная огневая точка. Чугунная пушка конца девятнадцатого века, направленная на вход в бухту Сонг, напоминала о временах, когда Вьетнам был колонией Франции. А о совсем недавнем времени, когда здесь были американцы, давали представление мощные, с узкими прорезями амбразур, бетонные укрепления. В том, что здесь были американские солдаты, а не их сайгонские друзья, можно было не сомневаться. Перед входом в каждое укрепление, возвышалась двухметровая гора пустых алюминиевых банок из-под консервированного пива. Перед уходом американцы, сбросили ящики с боеприпасами в море, чтобы они не достались наступающим вьетконговцам. Вот и лежат они здесь.
Следовало быть осторожным и при встрече с вьетнамскими «друзьями». В один из дней, из прилегающих к дороге кустов, кто-то выпустил несколько автоматных очередей над головами идущей на пляж небольшой группы офицеров и мичманов. Этот кто-то явно решил напугать наших моряков.
Несколько раз с экипажем посещал пляж флагманский врач эскадры. Он писал какой-то ученый труд по реабилитации экипажей к жизни на берегу после автономного плавания. Некоторые его положения он пытался отработать на моряках К-30. Они делали под его руководством показанные им оздоровительные упражнения на берегу и в воде. От Бахтина Василий узнал, что флагманский награжден орденом Красного Знамени, за проделанную самому себе операцию по удалению аппендицита в условиях автономного плавания. Василий не мог себе представить, как можно в полном сознании резать самого себя, копаться в своих внутренностях. Предположим, японский самурай всю жизнь готовился для того, чтобы с достоинством выпустить себе кишки. И больше ничего сделать не мог. Поэтому кто-то должен был отрубить самураю голову. Чтобы не мучился и это самое достоинство не потерял. Если начмед сам оперировал себя, ни один
