вывалившись из своего экипажа. В июне все еще вынужден был соблюдать постельный режим, строгую диету, ему делали кровопускания и запрещали работать. Заботу о брате взяла на себя Лора, в доме которой он и узнал о демонстрациях, организованных по случаю похорон умершего от холеры генерала Ламарка. Проходившая под окнами толпа выкрикивала республиканские лозунги. В течение двух дней митингующие заняли центр Парижа, войскам пришлось открыть по ним огонь. Были убитые и раненые. Восстановленный порядок не казался надежным. Масштаб событий беспокоил Бальзака, и он счел за лучшее перебраться в Саше к Маргоннам – становиться свидетелем новой революции ему не хотелось. Да и риск подцепить холеру в деревне был меньше. К счастью, вскоре все успокоилось: смутьянов призвали к порядку, Луи-Филипп устоял. Хорошо это или плохо? Оноре в очередной раз пришел к выводу, что политические фанатики ставят под угрозу будущее страны. Но главная их вина состояла в том, что они отрывали его от работы.
Глава вторая
Любовь к роскоши, любовь к женщинам
Мечта Бальзака: быть известным, как Гюго, обладая при этом блеском и непринужденностью Эжена Сю или Латура-Мезэре. Последний буквально завораживал писателя своим дерзким видом, бородой, успехом у женщин, властью, приобретенной на поприще журналистики (вместе с Эмилем де Жирарденом они издавали «Le Voleur» и «La Mode»). Сын нотариуса из Аржантана, этот «лев» царил на бульварах, в гостиных, за кулисами театров. В Опере с друзьями занимал ложу бенуара, которую прозвали «дьявольской». У Бальзака в ней было место, но скоро он перестал оплачивать свое «участие», вызвав появление ироничного письма, адресованного «Господину Бальзаку д’Антраг де ла Гренадьер». Латура- Мезэре называли «господином с камелией» – этот дорогой цветок он неизменно носил в бутоньерке. Посетителей принимал, лежа на диване в кабинете, убранном в мавританском стиле. Жесты его были просчитаны и выверены до мелочей, его высокомерие вошло в поговорку, слова разили наповал. Он договорился с Бальзаком о ста франках за три статьи в месяц. Его деловой партнер Жирарден в 1831 году женился на дочери Софи Гэ Дельфине. Улыбчивая блондинка собрала вокруг себя всех выдающихся писателей того времени, и Бальзак во что бы то ни стало стремился попасть в число избранных.
Чтобы поддержать репутацию модного писателя, он одевался по последней моде, не пренебрегая светло-желтыми лайковыми перчатками. Заказал у Бюиссона три белых домашних халата с золотыми кистями на поясе. По его словам, это роскошное одеяние способствовало вдохновению во время ночных бдений. Мать напрасно призывала его сдерживать свои порывы – деньги буквально утекали сквозь пальцы. Сын полагал, что вкалывает как каторжный именно для того, чтобы обратить на себя внимание столичного общества. Странным образом в нем все больше сочетались серьезность мысли и светская пустота. Он был одновременно легок, словно перышко на шляпке парижской красотки, и тяжел, как полное собрание сочинений Сведенборга. Но, быть может, именно эти бесконечные переходы от главного ко второстепенному и позволяли ему без усилий влезать в шкуру столь не похожих друг на друга персонажей?
Зюльма Карро, поселившаяся на время у своего отца во Фрапеле, недалеко от Иссудена, предостерегает писателя от опасности разменяться на мелочи: «Дорогой Оноре, Париж привлекает и удерживает вас своей элегантностью, но балует ли он вас истинной привязанностью, которую вы могли бы обрести здесь, во Фрапеле?.. Отдаваясь описанию чувств вымышленных персонажей, вы пренебрегаете по-своему ценным сокровищем, которым обладают ваши близкие… Я не стремлюсь и никогда не стремилась к той очаровательной дружбе, которую вы дарите женщинам… Но если вас постигнет разочарование, омрачит ваше веселье и тронет сердце, вы вспомните обо мне и увидите, как я откликнусь на ваш зов». Она готовится к переезду в Ангулем, где мужу выделен дом с садом. Специальная комната для друга ждет Бальзака. Пусть он поторопится!
Несмотря на все призывы, Оноре не спешит. «Моя жизнь – борьба, – отвечает он, – я должен шаг за шагом подтверждать свой талант, если таковой у меня есть». Надо также отбиваться от кредиторов, которые готовы устроить ему западню, договариваться с издателями, осаждать редакции, медлящие с оплатой. Когда принимается за счета, просит мать выписать тех, кому должен, чтобы вернуть деньги. Госпожа Бальзак с годами не стала менее желчной, но понемногу сблизилась с сыном и, видя его успех, согласилась вести дела Оноре. Даже начала верить в его талант. Время от времени он поручал ее заботам свою квартиру на улице Кассини, а сам сбегал в Булоньер к госпоже де Берни или в Саше к Жану де Маргонну. Ему было где отдохнуть от трудов, были и нежные пристанища для сердца. Как и прежде, госпожа де Берни готова была открыть ему свои объятия и свою постель. Она знает, какими ласками пьянить его, ей нет равных, когда Бальзак нуждается в утешении. Уже давно прощается ему неверность, ведь никому этот человек не доверяет так, как ей, в свои пятьдесят пять лет по-прежнему доставляющей ему удовольствие. Другая любовница, герцогиня д’Абрантес, тоже не имеет ничего против его измен – он помогает ей писать книги, развлекает своей живостью. Переход от одной к другой, кажется, совершенствует его знание женской души и тела. Приходят послания и от многочисленных читательниц, которые хвалят его исключительное знание семейной жизни. Несмотря на невнятность и банальность этих похвал, он любезно их принимает: по его мнению, это одна из обязанностей писателя.
В октябре 1831 года в потоке ежедневной корреспонденции его внимание привлекает конверт, надписанный: «Париж, господину де Бальзаку». Удивительным образом почтовая служба доставила его сначала на улицу Кассини, потом в Саше. Английское имя в конце письма, скорее всего вымышленное, автор, прочитавший «Физиологию брака», обвиняет адресата в невероятно циничном взгляде на женщин. Задетый за живое, Оноре благодарит за внимательное прочтение его сочинения и горячо оправдывается: «Мадам, я взялся за „Физиологию брака“, чтобы защитить женщин. Каждой из тех, что прошла сквозь жизненные потрясения, ясно, что в своей книге я возлагаю на мужей вину за все совершенные женами ошибки. Это – отпущение грехов… Счастливый брак невозможен, если ему не предшествует полное взаимопонимание супругов в том, что касается привычек, характера и т. п., и я никогда не откажусь от этого».
Незнакомка, удивленная тем, что знаменитый и очень занятой писатель нашел время защитить свое детище, решает открыться. Это маркиза Кастри, урожденная Анриетта де Майе де ла Тур-Ландри. Она на три года старше Оноре, была замужем за маркизом де Кастри, с которым рассталась, чтобы жить со своим любовником, обворожительным, хрупким сыном австрийского канцлера Виктором фон Меттернихом. В 1827 году родила ему сына, которому император Австрии жаловал дворянство и титул барона фон Альденбурга. В 1829 году Виктор фон Меттерних умер от туберкулеза. Маркиза, неудачно упав с лошади во время охоты, повредила позвоночник. Но, несмотря ни на что, продолжала принимать, жила то в особняке на улице Гренель, то в замке Лормуа недалеко от Монлери, принадлежащем ее отцу, герцогу де Майе, то в замке Кевийон, владелец которого ее дядя, герцог Фитц-Джеймс.
Узнав, кто его собеседница, Бальзак почувствовал себя окрыленным. Еще бы, его пригласила маркиза, аристократия распахнула перед ним двери своих особняков. Ему удалось обскакать Эжена Сю и Латура- Мезэре! Еще никогда он так не радовался своему кабриолету, ретивым коням и груму в ливрее: в этом экипаже он не затеряется среди знакомых хозяйки дома! Отправившись к ней впервые, Оноре был поражен мертвенно-бледным цветом ее лица, ярко-рыжими волосами и манерой вести разговор. Маркиза с трудом передвигалась, но, и неподвижная, выглядела весьма соблазнительно. Вернувшись на улицу Кассини, Бальзак наслаждался воспоминаниями о встрече, мыслью о том, что на него пал выбор столь знатной дамы, и писал: «Позволено ли мне будет выразить глубокую признательность за те часы, что вы нашли возможным провести со мной? Они запечатлелись в моей памяти словно незнакомые стихи, мечты…» Скоро ему кажется, будто можно рассчитывать больше чем на восхищение и дружбу… Голова идет кругом при мысли о том, что его любовницей станет женщина, имеющая связи в самых высших сферах. Да, хромает, но лежа будет лакомым кусочком: титул маркизы, собственный особняк с многочисленными слугами, ее знает, ей завидует весь Париж, завоевав ее, можно подняться еще на одну ступеньку, приблизиться к избранным. Они часто беседуют наедине в ее будуаре, но ничего лишнего не позволяется, эта дистанция только усиливает его напор. Чтобы понравиться, Оноре провозглашает себя легитимистом, публикует статьи в новой газете «Le Renovateur», его крен вправо одобряет сам герцог Фитц-Джеймс, оплакивают друзья- либералы. Адвокат Амедей Фоше из Турени сурово отчитывает: «Вот вы стали окончательно легитимистом! Поверьте мне, не стоит ратовать за неправое дело, у которого нет будущего. Ситуация может становиться хуже, но никогда не станет настолько плохой, чтобы вновь увидеть на троне Генриха V с его духовенством и дворянчиками». Зюльма Карро тоже читает мораль: «Оставьте, наконец, светскую жизнь тем, кому она заменяет заслуги или кому необходима, чтобы забыться, смягчить душевные раны. Но вы, вы!.. Говорят,
