Они застали царицу за тем же столом и с тем же выражением лица, одновременно приветливым и пугающим. Однако сегодня ее голову украшала диадема, а пальцы были унизаны кольцами. Словно она знала заранее, что на Наталье не будет драгоценностей, и приготовилась таким образом подчеркнуть несоизмеримость их положений. Кроме них, в этот раз на приеме присутствовал еще один человек. Вася с ним никогда не встречался, а потому мог только догадываться, что это знаменитый Алексей Разумовский, бывший певчий царской капеллы, а ныне любовник Елизаветы Петровны, прозванный
– Ну, вы подумали? – напрямик спросила царица.
У Васи словно ком застрял в горле. Пока он тщетно подыскивал слова оправдания, Наталья уже почтительно обратилась к царице:
– Пусть Ваше Величество не тревожится… Мы готовы послушаться ваших мудрых советов.
– В добрый час! – сказала царица. – Со своей стороны я получила подтверждение тому, на что так надеялась: церковь в виде исключения может расторгнуть ваш брак. Митрополит, после того как я ему рассказала о вашем визите, выразил готовность рассмотреть это дело по представлении причины.
При этих словах, сказанных ласковым голосом, Вася почувствовал, что его придавило к полу, словно на плечи всей своей тяжестью обрушился потолок. После стольких счастливых дней и ночей, после возможности чувствовать себя рослым красавцем он вновь очутился в тесном обличье карлика посреди обломков любви! Он поочередно смотрел то на стоявшую с покорной улыбкой Наталью, то на торжествующую императрицу, пытаясь понять, не жертва ли он ужасного розыгрыша. Однако и жена, и царица в силу непостижимых женских суждений находили вполне естественным завершившийся разговор. Царица, вероятно, желая смягчить только что вынесенный ему приговор, продолжала:
– Подобное участие в судьбе вашей пары – это свидетельство моего сердечного отношения к вам, а не того произвола, который был некогда учинен над вами из прихоти прежней царицей. Исправляя ее ошибку, я хочу дать вам возможность выбора, положить конец физическому неравенству в христианских браках, столь пагубному по своим последствиям. Обретая свободу, вы будете вольны, не переступая законов церкви, избрать себе нового спутника, более подходящего вашей природе и вкусам. Иными словами, все встанет вновь на свои места. Я уверена, что вы вскоре сами скажете мне спасибо за мои бескорыстные хлопоты.
У Васи замерло сердце, стало нечем дышать. Он думал лишь об одном – поскорей убежать из этого проклятого дворца и от этой императрицы, которая ему казалась сейчас страшнее смерти с косой. Не в силах вымолвить ни слова, он с удивлением смотрел, как его жена вдруг преклонила колена перед царицей, скрестила, словно в молитве, руки у подбородка, заговорила:
– Мы всегда будем благодарны Вашему Величеству за безграничную заботу о нас. Но сейчас есть одна причина, которая воспрепятствует вашим добрым намерениям.
– Что за причина? – резко, так что в диадеме сверкнули драгоценные камни, вскинулась Елизавета Петровна.
Опустив голову, Наталья тихо, одними губами ответила:
– Я жду ребенка.
Словно громом пораженный, Вася смотрел на жену. Уж не тронулась ли она? Почему не сказала ему про это чудо? Боялась сглазить или стыдилась? Он терялся в догадках. В голове вспыхивали поочередно радость, надежда, гордость, сомнение. Императрица, придя в себя, приказала Наталье подняться.
– А ты уверена? – значительно спросила она.
– Да, Ваше Величество! Более чем уверена.
– И давно?
– Около двух с половиной месяцев.
По-прежнему стоя перед императрицей, она оглаживала платье на животе. Ее лицо изменилось, стало решительным. Это у царицы сейчас был растерянный вид. Вася вновь почувствовал себя лишним. Он, мужчина, ничего не смыслил в подобного рода делах. Когда речь заходила о благополучии или о здоровье детей, у женщин было неоспоримое преимущество. Знаком материнства отмечена в той или иной мере каждая. Императрица никогда не имела детей, но это ей не мешало одержимо заботиться о потомстве. Не зря же она решила пригласить и обеспечить короной этого невзрачного немчика, своего племянника. Неплодущая, она, должно быть, испытывала чувство ущербности и тайную зависть к будущим матерям, таким, как Наталья. Словно угадав мысли мужа, Наталья вновь обратилась к царице.
– Ваше Величество, – смущенно сказала она, – я глубоко огорчена, что помешала вашим благородным замыслам, но у меня не было права скрывать от вас мое положение. Простите меня!
– И хорошо сделала, что призналась! Возможно ли осердиться на женщину, которая сама искренне обо всем рассказала! Благословенно дитя, которое ты носишь во чреве! В любом случае я сегодня узнала нечто весьма необычное: мой шут скоро станет счастливым отцом. Я вас больше не задерживаю. Возвращайтесь домой и живите в радости по-семейному, а я вновь примусь за дела. Моя семья – бумажки! И народ!
Вася чувствовал, что императрица завидовала Наталье. Обычная беременность будоражила сердце женщины больше, чем безграничная власть. Сопровождая жену, он пятился задом к двери. Наталья, присев в последнем реверансе, вдруг спохватилась, осмелилась спросить, не изменит ли Ее Величество принятого решения.
– Теперь уже нет, – раздраженно ответила Елизавета Петровна. – Сказано – сделано. Против природы пойти – все равно что пойти против Бога.
Разумовский трижды молча кивнул головой, давая понять, что он одобряет милостивое решение царицы.
Выйдя из кабинета, Вася не мог сдержать буйной радости, он страстно припал губами к рукам жены.
– Спасибо, Натальюшка! – шептал он. – Спасибо! Теперь я счастливейший из мужей. Ты ждешь ребенка! Но почему не сказала раньше?
В приемной не было посетителей. Наталья выждала, пока уйдет камергер, потом, глядя проникновенно мужу в глаза, сказала:
– Потому что это неправда!
Сброшенный с такой высоты, Вася не сразу пришел в себя.
– Ты не тяжелая? – наконец спросил он, оправившись от потрясения.
– Нет!
– А зачем прикинулась?
– Только это могло заставить царицу отказаться от ее затеи с разводом. И, как видишь, я своего добилась, причем без особых трудов! А теперь идем! Нам здесь нечего делать! Надеюсь, что мы не скоро сюда вернемся.
Вася был словно во сне. Опечаленного и очарованного, Наталья привычным путем повела его к дому. Однако он повернул назад, к Неве. Ему не хотелось показаться отцу с такой сумятицей в голове; надо было собраться с мыслями. Они вместе направились к Летнему саду и, присоединившись там к редким гуляющим, принялись на свежую голову обсуждать, как им держать себя перед родителями. Было начало лета. На лужайках, покрытых свежей травой, пестрели куртины цветов, а деревья были так пышно убраны зеленью, что Васе невольно подумалось, не его ли счастье встречает природа таким благолепием. Вышагивая рядом с безмятежно улыбающейся женой по дорожкам, посыпанным мелким песком, он ликовал, смутно чувствуя себя победителем, и готов был пожертвовать жизнью, не суть важно, ради кого, просто так, от избытка чувств. На какой-то миг его охватил суеверный страх. Задавая Наталье вопросы, он ждал откровенных ответов, как если бы разговаривал с собственной совестью.
– Что с нами будет?
– Не о том твои мысли, Вася! Когда любят, думают о любви!
– Зачем тебе это, коли можешь достойно уйти?
– А ты не догадываешься?
– Нет.
– Тем лучше, – сказала она. – Стало быть, у меня все впереди.
