критерий объективного знания.
Опытное познание внешнего мира может быть всеобщим и необходимым, поскольку основные его положения истинны «о всем и для всех», т. е. объективно истинны относительно целых общих классов явлений сущего и обязательны для всякого разумного сознания. Субъективное представление существует для меня одного; объективное явление существует «для всех», т. е. всеобщим образом.
Пусть человек убеждается сначала чисто эмпирически в объективной реальности некоторых явлений, сопоставляя свой личный опыт с тем капиталом общих знаний и опыта, который передается ему с детства в общении с его ближними. Пусть он имеет эмпирический критерий истинности или реальности всех новых познаний или восприятий — в их отношении к этому общему основному, усвоенному им капиталу, — к той «действительности», которую он признает объективной и реальной «для всех». Такой критерий является, конечно, относительным и условным, поскольку общее представление о действительности подлежит изменению и развитию. Но как личный опыт, в котором я познаю какую либо отличную от моего субъекта реальность, так и усвоение какого бы то ни было чужого опыта, опыта других субъектов предполагают во мне сознание реальной соотносительности моего субъекта с другими существами или субъектами.
Такая внутренняя соотносительность, сознаваемая мною в опыте и в мышлении, обусловливает a priori наш опыт и нашу мысль во всех их категориях. Без нее немыслимо было бы признание никакой внешней нам реальности,
==698
никакого отличного от нас субъекта. Без нее невозможно было бы и действительное самосознание, в котором я отличаю реальное «я» от реального «не–я» и сознаю себя как субъектом, так и объектом отношений. Наше убеждение в действительности, в независимом от нас существовании объектов предполагает не только реальность стоящих за ними субъектов, но и внутреннюю соотносительность таких субъектов.
Такая соотносительность, обусловливающая все формы нашего сознания и познавания, заключает в себе критерий нашего знания: критерий отдельных наших убеждений, понятий, представлений, восприятий заключается в их соотношении, в соотношении нашего познающего субъекта ко всей совокупности познаваемого сущего.
Сознание всецело обусловлено реальной метафизической соотносительностью существ. И если материалист видит в сознании простое отражение внешнего взаимодействия вещей, то на самом деле и такое внешнее взаимодействие есть лишь явление их внутренней соотносительности: столкновение безотносительных «вещей в себе», их встреча или взаимодействие есть немыслимая нелепость; не менее нелепо и предположение, чтобы такое случайное столкновение вещей могло высечь из них искру сознания и пробудить в них познание себя и друг друга.
Если мы не ограничены одними субъективными состояниями, если вне нас есть реальный мир существ, который является нам чрез посредство наших восприятий и объективно представляется нами, то следует действительно признать, что наше сознание обусловлено внутренним соотношением вещей, в основании которого лежит абсолютное всеединство сущего. Наше сознание необходимо предполагает такое соотношение раньше, чем оно его познает, — раньше какой бы то ни было отчетливой дифференциации личного самосознания от объективного сознания других существ. Ибо самая эта дифференциация предполагает ясное различение отношений.
Философия есть рациональная переработка данных сознания. И поскольку основным данным сознания является соотносительность нашего существа с другими существами, основным вопросом теоретической философии — онтологии и теории познания — служит вопрос о том, что такое соотношение между существами, в чем оно состоит, как оно возможно и как оно познается нами? И соответ-
==699
ственно этому основной вопрос практической философии может формулироваться как вопрос о том, каковы должны быть отношения между существами, каково должно быть мое отношение к сущему?
Прежде всего мы сознаем соотношение между существами как чувственное или физическое. Познаваемый нами мир явлений во времени и пространстве есть сфера физического взаимодействия. Физик принимает такое взаимодействие как данное, исследуя его конкретные формы. Но если даже допустить между существами чисто внешнее соотношение механического порядка, философия вправе требовать его объяснения.
С точки зрения наглядного представления нет ничего естественнее того предположения, что бесчисленные атомы, беспорядочно движущиеся в бесконечном времени и пространстве, сталкиваются между собою, как шары на биллиарде. Но философия исследует самые условия, самые предположения, заключающиеся в таком «наглядном представлении» и кажущиеся столь естественными и необходимыми с точки зрения нефилософского наивного реализма, что он не думает отдавать себе отчета о том, по какому праву он их допускает.
В самом деле, что предполагает, например, материалистический атомизм? Он предполагает, что атомы существуют безотносительно о себе и для себя и в то же время что они существуют друг для друга, т. е. что они находятся в универсальном соотношении, подчиненном общим законам. Он предполагает, далее, что для атомов есть время и пространство, в которых они существуют и движутся. Все эти предположения, если только продумать их последовательно, заключают в себе чрезвычайно сложные проблемы, абсолютно неразрешимые с точки зрения чистого материализма. Все эти предположения, как мы видели это уже в первой части нашего рассуждения, прямо ведут нас к идеализму. Ибо если только мы признаем, что атомы существуют о себе и для себя и что для них существует нечто сущее вне их, и притом в формах явления — времени и пространства, — мы превращаем атомы в субъекты, в монады, внутренне соотносящиеся друг к другу, причем их универсальное соотношение, очевидно, получает идеальный характер, подчиняясь общим логическим законам. Короче, мы приходим к теории метафизического социализма, если не хотим отказаться от реалистической гипотезы и отрицать реальную основу явлений. Физическое взаимодействие вещей, если только мы видим в них нечто
==700
большее, чем чисто субъективные явления или представления, необходимо предполагает метафизическое соотношение между ними. Но физическим взаимодействием ограничиться нельзя — уже при изучении внешних явлений, — как только мы переходим к внутреннему миру сознания, которое их обусловливает.
Физиологически сознание и познание есть продукт нервно–мозговой деятельности, причем самая нервная система является продуктом мировой органической эволюции. Психологически наше сознание и познание являются результатом сложного взаимодействия духа и тела, т. е. внешних явлений и нашего сознающего существа. Наконец, логически познание есть установление объективной связи представлений и понятий, соответствующей действительному порядку вещей, т. е. действительным, необходимым отношениям сущего. Иначе говоря, оно есть результат согласования нашего сознания с сущим.
Из одних данных физики и механики нельзя объяснить сознания или познания, поскольку в области духа приходится считаться не с внешними, а с внутренними соотношениями. Из одних субъективных фактов или состояний сознания также нельзя объяснить ни действительного познания, ни реального воздействия на внешний мир. И если сознание нельзя объяснить из материи, или механизма, абсолютно внешнего сознанию, то, с другой стороны, и самые субъективные факты сознания, рассматриваемые как чисто субъективные состояния, не объясняют нам сами по себе проблемы отношения этого сознания к чему либо отличному от него — в деятельности нашей воли, наших чувств и нашего разума.
С точки зрения чистого феноменизма, отрицающего какое бы то ни было «реальное» познание и ограничивающего наше сознание одними явлениями, самое познание явлений представляется необъяснимым. Отрицая всякую реальность вне явления, всякую реальность вне чисто эмпирической действительности, он вынужден установить самое резкое разграничение между внешними материальными явлениями и явлениями внутренними, психическими. Отрицая всякое метафизическое, субстанциальное отношение между этими двумя порядками явлений, он становится в недоумении перед этим открытым вопросом: каким образом один ряд этих явлений (субъективного порядка)
==701
может сознавать себя и познавать другой ряд явлений? Как явление может познать явление?
Гипотеза параллелизма между физическими и психическими явлениями оказывается столь же
