— За десять дней интенсивность процесса не ослабевала даже на выходных. Я, честно говоря, даже не заметил, что они вообще были, то есть у меня их вовсе не было, потому что целый ряд организаций, с которыми Радный тут работает, функционируют по законам скользящего графика, и субботы с воскресеньями на них почти никак не отражаются.
Так вот, интенсивность не ослабевала, но где-то день на третий я почувствовал себя вроде как в своей тарелке, и, когда вернулся Радный, мне, мягко говоря, было просто не до него. Его это по ходу ничуть не смутило, и с утра он ограничился тем, что лишь заглянул и как-то по-будничному поздоровался через порог. Такое впечатление, будто ничего другого он и не ожидал. Впрочем, впечатление оказалось верным.
Около часу он снова заглянул ко мне и так просто-просто сказал: «Идем, пообедаем». В каком кабаке обедали — не помню, но тут меня все же прорвало. Я ему, особо не стесняясь в выражениях, сказал все, что о нем думаю, а он, представляете, сидит себе и счастливо-пресчастливо улыбается! Ну прям полное умиротворение! И говорит мне:
«Влад, обучение бывает двух типов: образование и преображение. Образование, на чем, в общем-то, построено все придуманное человечеством обучение, заключается в напичкивании индивида информацией и навыками. Иногда это напичкивание ведет к трансформации человека, но это происходит далеко не всегда, а если и происходит, то очень медленно и нудно. Преображение — это изменение самой сути существа, в процессе которой неизменно происходит пополнение информационного багажа и обновление запаса навыков. Если найти нужный рычаг, что в твоем случае, как мне кажется, успешно удалось, то трансформация получается почти мгновенной или близкой к этому. Влад, ты — темная лошадка, не пойми превратно, и я намерен вывести тебя на чистую воду. Это и в твоих интересах тоже. Почему? Я тебе не смогу этого сейчас объяснить. Именно сейчас тебе не дано этого понять. Не в силу каких-то твоих личных качеств, а в силу объективных законов. Я знаю, пришлось тебе ох как нелегко, однако, земная жизнь вообще имеет тенденцию быть штукой тяжелой. Но мы властны выбирать сферу этой тяжести, то есть то, что именно будет тяжелым, а также то, будет ли нас эта тяжесть угнетать и ломать или радовать и преображать. Я не сомневался, что ты справишься, а потому в полном смысле слова, намеренно кинул в самое пекло. Хоть ты и темная лошадка, я знаю, что способен ты очень на многое. С тобой и покруче можно было бы обойтись, просто подходящих обстоятельств под рукой не оказалось».
Я сказал ему, что теперь, зная, что могло быть и еще круче, чувствую себя на вершине блаженства. Он рассмеялся и посоветовал не ударяться в жалость к себе.
Влад продолжал рассказывать дальше, а Ира погрузилась в свои мысли, из которых не выплыла и тогда, когда повествование Влада подошло к концу, и Лешка стал делиться впечатлениями от экскурсионных походов и научных изысканий.
Ира сама сказала Владу, что он преобразился, однако он, похоже, не связал вылетевшего из ее уст определения с тем, что, по его же словам, говорил ему Радный. Также Влад не обратил особого внимания и на то, что Радный назвал его темной лошадкой, которую необходимо вывести на чистую воду. Он запомнил это, но внимания не обратил. Сколько же ей самой за всю ее жизнь на Земле высказывали наполненных особым смыслом суждений о ней самой, на которые она не обращала внимания, даже если запоминала… А может, и сейчас помнит…
«Нет. Все. Хватит. Пока здесь Лешка надо просто жить и все», — сказала она сама себе и вынырнула в кипящие за столом страсти. Лешка как раз пытался в чем-то убедить Влада, которого убеждать в чем-либо не имело никакого смысла. Влад находился в состоянии полного согласия с любыми идеями. А убедить его Лешка пытался в том, что глупо спорить, к какой именно скале был прикован Прометей: к Эльбрусу, Фишту или Орлиным Скалам, так как миф — это сведение воедино нескольких подобных друг другу событий, происходивших в разные, подчас очень далекие друг от друга времена на определенной, зачастую очень обширной территории.
— Интересно как с вами! — заметила Татьяна Николаевна. — Вот только, время уже позднее, так что позвольте откланяться.
— Ой! И правда! — воскликнул Лешка, глянув на часы. — Уже начало двенадцатого! Татьяна Николаевна, я провожу Вас.
Лешка с Татьяной Николаевной растворились в ночи.
— Ир, я хочу с тобой сегодня остаться… — глядя прямо перед собой, сказал Влад.
— Оставайся, раз хочешь.
— И ты даже не спросишь, как там моя благоверная?
— Да уж догадываюсь, что основательную порцию лапши ты ей на уши навешал.
— Не-а! Еще лучше! Она на две недели вместе со своей матерью уехала на Кубань, в деревню к родственникам.
— Это действительно неплохо в ее положении.
— Сегодня рано утром проводил.
— Понятно…
— Ир, надеюсь, ты понимаешь и то, что я не только сегодня хочу с тобой остаться.
— Понимаю…
— И что?
— Разве ты слышишь от меня бурю возражений?
— Так ты согласна?
— Наверное…
— Почему «наверное»?
Отвечать Ире не пришлось, так как вернулся Лешка.
— Влад, ты у нас остаешься? — бодро спросил он.
— Ага… — несколько смутился Влад.
— Да ладно вам! — Лешка улыбнулся и посмотрел на чуть смутившуюся Иру. — Я еще прошлым летом догадался и рад за вас! — он перевел взгляд на обескураженного Влада. — Кстати, Влад, а ты завтра работаешь?
— Нет. До понедельника отдыхаю.
— А что там с семейными обязанностями?
— Алина с матерью на Кубань сегодня утром на две недели уехала.
— Так это ж класс! Пойдешь завтра с нами… Мам, что у нас завтра по плану?
— Вроде как в Волконку собирались.
— А что у нас в Волконке, мам?
— Дольмен-монолит, минеральный источник, урочище «Два брата», крепость Багу и еще целая куча дольменов в окрестностях.
— Во! Влад! В Волконку с нами едешь?
— А то как же! — Влад заметно воспрял духом.
— Что-то я совсем уже засыпаю, — пожаловалась Ира.
— Мамуль, иди ложись, а мы с Владом здесь приберем, чтоб Татьяна Николаевна завтра поутру не горбатилась.
Ира, понимая, что мальчишкам охота и вдвоем побыть, послушно отправилась в спальню.
Настроение было, мягко говоря, хреноватое. Замечания Радного по поводу Влада, высказанные им ей самой, а также прозвучавшие из уст самого Влада, вселили нешуточное замешательство. Реальное металось между паническим страхом и громогласным заявлением: «Да чушь это все несусветная!». Правда, отчего-то, собственное громогласное заявление «Да чушь это все несусветная!», мало влияло на тотальную перепуганность. Зато ирреальное тихо и сладостно шептало: «Влад, я жду тебя». Настроение ирреального Ире нравилось больше, но полностью отдаться ему никак не получалось.
Спать будто бы хотелось более всего на свете, но сон никак не мог захватить Иру целиком. Она, в очередной раз перевернувшись с боку на бок, подумала о Зиве с Лоренцем. Несколько мгновений спустя дверь тихонько приотворилась, и, легкие на помине, они просочились в спальню.
— Не спишь! — язвительно промурлыкал Лоренц.
— Не сплю… — со вздохом призналась Ира.
— Влад покою не дает? — всё тем же язвительным тоном поинтересовался Лоренц.
