— Знаешь, он улыбался, довольно хмыкал, урчал, и столько всего мне спел, пока я мерила.
— Ирка, ты в своем уме? Дом — это недвижимое имущество, инженерное сооружение из продукции железобетонного или кирпичного завода. Ира, дом — предмет неодушевленный! Он не может ни петь, ни улыбаться, ни хмыкать, ни урчать. Он в самом принципе не может воспринимать что-либо и испытывать от этого какие-либо эмоции.
— Жень, кто бы говорил!
Ира завелась с пол-оборота и прочла Женечке целую лекцию по поводу информационного поля, окружающего предметы вроде как неодушевленные. Женечка хохотал от души, Ира поняла, что он намеренно спровоцировал ее на это выплеск, но остановиться не могла.
— В конце концов, даже человеческое тело, в конечном итоге, предмет тоже неодушевленный и, когда прекращаются в нем определенные процессы, это становится налицо. В конце концов, все на Земле, и не только на ней, всего лишь определенные атомы в определенном порядке и, тем не менее, всё, абсолютно всё наделено энергией, которая определяет этот самый порядок. Абсолютно всё несет в себе информационный и эмоциональный заряд и способно принимать такие заряды и передавать их.
— Ирка! И ты меня еще обвиняешь в том, что это я наделяю тебя какими-то сверхъестественными способностями! Тащу силой в сферу эзотерики и оккультизма! Да ты ведь только что продемонстрировала мне, да и себе тоже, что ты сама воплощенная мисс мистика!
— Да и … с ним! — Ира не могла не согласиться с очевидным и на все махнула рукой и в прямом, и в более широком смысле. — Жень, хочу под дождь…
— Идем…
Вода с неба лилась сплошным потоком. Ветер крутил и ломал деревья. На улицах было почти пусто. Промокшие до нитки в первую же минуту, Ира с Женечкой быстрым шагом, почти бегом, неслись к Ривьерскому пляжу.
Огромные волны накатывали на берег. Ира, на бегу скинув с себя всю одежду, кинулась в бурлящее море. Женечка последовал за ней. Разбушевавшаяся водная стихия жадно схватила добровольную жертву безрассудства. Она трепала и крутила, то глотая, то вновь выплевывая два отдавшихся на ее милость тела и, в конце концов, выбросила их на берег.
В ссадинах и синяках, откашливаясь и едва переводя дух под потоками воды с неба, они довольные лежали на мокрых камнях. Женечка подполз ближе к Ире, обнял ее и стал жадно ласкать. Заключительные аккорды их близости слились с гулом, приближавшимся со стороны моря — к устью Сочинки стремительно скользил смерч.
Они вскочили на ноги и, едва собрав разбросанную по пляжу одежду, кинулись к опорной стене «Кавказской Ривьеры». Женечка крепко держал Иру в своих объятьях, буквально вдавившись в рукотворную скалу. Молнии непрерывно разрывали небо со всех сторон. Грозно гудящий столб неумолимо приближался и вскорости вошел в русло реки. Ветер швырял и громил все вокруг. Промокшая одежда с трудом вернулась на тело. Ира с Женечкой буквально взлетели по лестнице и не заметили, как очутились над Сочинкой в районе Ривьеры. Водного столба смерча больше не было видно, а река росла на глазах, пробилась сквозь парапет и стала затапливать тротуары по обе стороны.
Как они оказались у Женечки дома, Ира помнила очень смутно. Напившись горячего чаю из трав вприкуску с медом в сотах, она забралась с ногами на диван и внимательно просматривала фотоснимки, присланные Генкой.
— Ну что?
— Сложно сказать… Идей пока никаких. Знаешь, я, пожалуй, займусь вплотную твоей книгой, по ходу доведу до ума дачу Радного, а на это великолепие буду периодически поглядывать — может, и рожу чего.
— Отрадно слышать, что мой скромный труд в Ваших, госпожа Палладина, планах стоит под номером один, но с чего бы это, а?
— Есть у меня подозрение, господин Гаров, что в вашем скромном труде я найду исчерпывающие ответы на свои вопросы по поводу поющих домов, а заодно и по поводу скрытых особенностей бытовых изысков первобытных племен.
— Ну вот, госпожа Палладина, и Вы начинаете знать то, что знаете, а не только то, что передали Вам физиологические органы чувств.
К вечеру стихийное бедствие в виде «тропического ливня», урагана, смерча и наводнения благополучно завершилось. Просто кого-то в «небесной канцелярии» сие светопреставление порядком утомило, и послушный ветер в два счета разметал черно-сизые тучи. Их рваные куски еще виднелись где-то далеко в горах и по сторонам, а горизонт над морем был уже чистый, и «зализывающий раны» мокрый город утонул в ярких предзакатных лучах умытого солнца.
Ира до краев наполненная стихиями всех мастей и оттенков, в еще чуть влажноватой одежде и с целой кипой распечатанных Генкиных фотоснимков, на вызванном Женечкой такси ехала домой.
Здорово, когда происходят встряски и что-то меняется. Главное — суметь очень точно выбрать волну, самый ее гребень и направить изменения в нужном направлении. Тогда девятый вал обязательно вынесет к желанному заветному берегу.
Ира по дороге заехала в «Магнит» и накупила себе всяких вкусностей в виде глазированных сырков, суфле «От Рузанны» и печенья с корицей, а у мужественно выплывших со своими дачными корзинами бабулек — черешни, клубники и шелковицы. Немного подумав, она заглянула в небольшой ларечек, хозяин которого занимался жаркой цыплят и прочей всячины, и купила пару шпажек шашлыка, вернулась к бабулькам и взяла еще огурцов и помидоров на салат.
К счастью, за соседней дверью царила тишина, и Ира спокойно взялась за воплощение в жизнь персонального «пира на весь мир», а заодно стала приводить в порядок долгосрочные планы.
Итак, Генка финансирует расширение производства Радного под будущую линию мебели, на разработку которой у нее есть, если учесть замечания Радного и собственные прикидки, что-то около полугода. Год у нее есть на доведение до ума дома на 73 километре. И на свою книгу Женечка ей тоже дал год. Благодаря уже сданной в производство разработанной ею коллекции, средств к существованию у нее больше чем достаточно — Радный не поскупился и это еще мягко сказано. К тому же, начало работ по даче, тоже связано с хорошим финансированием — так что брать еще заказы, нет необходимости. Таким образом, хорошо все распланировав, можно работать спокойно, то есть с чувством, с толком, с расстановкой.
На данный момент прикидка по дому Радного уже сделана и вылеживается. С Генкиными материалами Ира ознакомилась, и процесс осознания пошел. Действительно, спонтанное решение погрузиться в чтение Женечкиного труда — самое правильное и своевременное.
Запел мобильник, возвещая, что ее домогается Игорь Александрович. Ира не ответила, но задумалась. Действительно, никакого чувства сострадания к нему, на самом деле, она не испытывала, и необходимости в его пылкости тоже не ощущала. Пожалуй, это был единственный досадно диссонирующий момент в так удачно сложившихся обстоятельствах. Конечно, можно было с определенной периодичностью просто посылать его куда подальше, пока он окончательно не остынет, но Иру такая перспектива абсолютно не радовала. Обманывать себя ложным состраданием это действительно хуже некуда — Женечка прав. Ира представила, что ждало б ее на сем пути: бесконечные ненужные встречи, длинные нудные объяснения из пустого в порожнее, изнуряющие угрызения совести и т. д., и т. п. И так до бесконечности с немыслимой затратой сил в никуда. Иру Игорь Александрович в его прежнем состоянии всегда очень устраивал. Что ж, надо найти точку отсчета, перевернувшую его восприятие, и постараться вернуть в исходное положение.
Ира с миской ягод устроилась на диване и вдруг ясно очутилась в снежной ночи между Игорем Александровичем и Аристархом Поликарповичем в доме последнего.
— А почему бы ему к Поликарпычу своему не съездить? — сказала она вслух и погрузилась в чтение Женечкиного труда.
Игорь Александрович всю стихию проспал тяжелым сном и проснулся только под вечер с дикой головной болью и гадким состоянием на душе. Он кое-как привел себя в порядок и выпил таблетку анальгина. Минут через двадцать головная боль отпустила, но состояние все равно оставалось
