старалась изо всех сил угодить высокому гостю. Она постелила ему самые красивые ковры, подложила самые мягкие подушки. Визирь, чтобы на заботу ответить заботой, тут же сел и написал распоряжение, которое хотела получить от него гелин. Окончив писать, он заговорил о своей любви.
– Ох, вы и нетерпеливы, – игриво повела бровями хозяйка. – Успеете. Поужинаем, а потом будем о любви говорить.
Она расстелила сачак, подала вкусные яства. Едва визирь протянул руку к блюду, раздался резкий стук в дверь. Визирь забеспокоился, а гелин стала его уговаривать и повторила версию о слабоумном брате. Но сановник не больше судьи хотел, чтобы кто-то увидел его здесь, и Гульджехре спрятала его во второй сундук.
Быстрее птицы выпорхнула она из комнаты, что бы встретить падишаха. Всё повторилось в том же порядке. Так же хозяйка позаботилась об удобствах гостя, так же обещала после ужина вознаградить повелителя за распоряжение об освобождении мужа и опять помешал стук в дверь. Это пришёл за деньгами плотник.
– Нет уважаемый, – ответила сердито хозяйка, – денег я тебе не дам. Я предупреждала тебя, чтобы сундук был вместительный. А что же оказывается? В него даже человек не умещается.
– Как это так? – не поверил мастер и влез в четвертый сундук. Гульджехре быстро захлопнул крышку и повернула ключ в замке.
С помощью бумаг она без труда освободила мужа. Придя домой, супруги составили сундуки друг на дружку, потом уложили свои вещи и уехали в соседнюю страну, где стали жить-поживать.
А что ж с пленниками? Плотник, как попал в сундук, стал ругаться.
– Если б я не был дураком, то сделал бы этот ящик подлиннее, чтобы можно было лежать, вытянув ноги! – И он стал бить ногами в стенку.
– Эй, кто здесь? – закричал кази.
– Идите сюда! – подал голос визирь.
– Немедленно выпустите меня! – приказал падишах.
Гвалт поднялся невообразимый. На крики сбежались соседи. Они подумали, что после отъезда хозяев дом их облюбовали под жильё джины и теперь безобразничают. Кто-то посоветовал облить кибитку керосином и поджечь.
– Откройте, люди! – донесся из кибитки истошный вопль. – Я ваш падишах!
– Нечего тут делать нашему падишаху, – сказали соседи, не переставая лить керосин. Но один решился:
– Э, будь что будет – открою.
Из ящика выскочил падишах, борода его тряслась, как овечий хвост. Не дав людям опомниться, он побежал прочь. Открыли остальные сундуки. Пленники, жалкие, насмерть перепуганные, бросились врассыпную и догнать их не смог бы даже ветер.
Разве кончилась мука?
Старик-мулла, обучавший мальчиков грамоте, влюбился в мать одного из них и называл того – «сын красивой матери». В конце концов мальчуган пришёл домой и спросил:
– Эдже, правда, что ты красивая?
– Откуда ты взял? – удивилась мать. – Я самая обыкновенная.
– А почему же наш мулла называет меня «сын красивой матери»?
Женщина поняла всё и решила проучить старого сластолюбца.
– Передай своему наставнику, пусть зайдёт сегодня, – сказала она.
Мальчик пошёл в школу. Мулла, как обычно, встретил его:
– Входи, входи сын красивой матери.
– Мулла-ага, – сказал мальчик, – мама приглашает вас в гости.
Когда гость заявился, хозяйка сказала ему, что муж уехал по делам и не скоро вернётся, потому-де она и решилась пригласить любезного гостя.
Старик рассыпался в благодарностях. Он похвалил её за красоту и ум и, подложив под себя мягкую подушку, удобно расположился на кошме. Хозяйка расстелила сачак и стала готовить угощение.
Со двора послышался скрип арбы и понукания верблюда.
– Муж! – вскрикнула женщина.
– Что же мне делать? – заметался в страхе мулла.
– Стойте, я придумала, – улыбнулась хозяйка. – Накиньте на голову мой халат и садитесь в угол молоть зерно.
Мулла так и сделал. В кибитку вошёл хозяин с мешком пшеницы.
– Что за женщина? – спросил он у жены.
– Рабыня нашего соседа. У них мельница поломалась, вот она и пришла пшеницу перемолоть.
– Тогда пусть и нашу заодно перемелет, – хозяин пнул принесённый мешок.
Когда «рабыня» перемолола всю пшеницу, муж сказал жене:
– Мне она давно уж приглянулась, сегодня ночью я не лягу с тобой.
Мулла подскочил как ужаленный и опрометью выбежал из кибитки, забыв про свой халат.
Прошло несколько дней «сын красивой матери» снова передал своему наставнику приглашение в гости. Мулла сердито посмотрел на него и спросил:
– Разве у твоей матери мука уже кончилась?
Умнее визирей
Жил на свете старик. Единственным его достоянием был ослик. Старик любил его и часто говорил:
– Мой ишак умнее визирей падишаха.
Достигли эти слова ушей визирей, и разозлились они несказанно.
– Пресветлый падишах, – стали жаловаться они, – какой-то нищий старик позорит нас, уверяя, что мы глупее его осла.
Падишах приказал позвать деда, столь низко оценившего умственные способности его сановников.
– Яшули, почему вы всюду говорите, что ваш ишак умнее моих визирей?
– Действительно, мой падишах, я иногда говорю так, – лукаво усмехнулся старик, – и вот почему: как-то я ехал на своём ишаке через мост. Он возьми и провались одной ногой в дыру. С трудом я его вытащил. С тех пор, когда мне случается перебираться через этот мост, он осторожно обходит то место. Видишь, какое умное животное?! А твои визири, сколько ни наказываешь ты их за преступления, при первой возможности делают то же самое. Суди теперь, кто умнее: мой ишак или они?
Падишах признал справедливость слов и выдал мудрому старику награду, а визирям сказал:
– Берите пример с его ишака!
Девяносто торб
Одной страной правил падишах. Был он богат, могуществен, мудр, но стар. Ему уже перевалило за девяносто. В том же городе жил бедняк, у которого была красавица-дочь. Однажды престарелый падишах увидел эту девушку и восплылал любовью. Сказано – сделано. Посылает он сватов к её родителям. Растерявшийся бедняк попросил три дня отсрочки, чтобы посоветоваться с домашними. – Падишах слишком, стар, чтобы жениться на нашей голубке, – сказала жена, – но он всесилен. Как противиться его воле? – И заплакала.
– Всё будет хорошо, дорогие, – успокоила их дочь. – Только, когда сваты явятся снова, скажите им, что я сама назначу калым за себя.
Падишах нетерпеливо ожидал назначенного срока. Он уже считал девушку своей женой. Визири и сваты-векили пришли за ответом.
– Мы согласны, – сказали родители, – но калым пусть она сама назначит.
– Слава богу, казна нашего повелителя полна, – ответили они. – Ну, девушка, ждём твоего слова.
– Моя цена будет такая, – сказала невеста, – десять ягнят, двадцать волков, тридцать верблюдов, сорок почтенных людей, пятьдесят отборных жеребцов, шестьдесят скопцов, семьдесят недоуздков, восемьдесят пут для лошадей и девяносто торб.
– Вай, только-то?! – обрадованные сваты поспешили к падишаху.
– Ну и сделали дело! – схватился за голову падишах, когда ему всё рассказали. – Нечего сказать хороши
