— Да, мам.
— Это… машина Люка перед домом? — Она с трудом выговаривает его имя.
На лице Люка появляется тревожная мина.
— Да, мам.
Ее голос становится на октаву громче, а шаги по лестнице — быстрее.
— Он наверху?
— Да, — говорю я, хватая его за руку и таща к двери.
Когда мы выходим в коридор, мама с округлившимися глазами появляется наверху лестницы.
— Привет. Мы всего лишь делали уроки по математике, — говорю я, бросая его руку и прогоняя краску с лица.
— А-а… — Она сердито смотрит на Люка, — Разве за кухонным столом не больше места?
Как раз в этот момент хлопает дверь черного входа и раздается хриплый голос дедушки.
— Эй! Чья это «шелби» припаркована перед домом?
Мое сердце подпрыгивает.
— Дедушка! — визжу я, когда он появляется у основания лестницы. Его голубые глаза улыбаются.
— Должно быть, моя, — говорит Люк.
— Реставрированная или оригинальная?
— Все оригинальное.
Мама делает шаг в сторону, давая Люку пройти. Он кивает ей и улыбается — доброй, дружелюбной улыбкой.
— Кто занимается ремонтом? — спрашивает дедушка, когда Люк спускается по ступенькам.
— Я.
— Она просто красавица, — говорит дедушка, хлопая Люка по спине, — Не против, если взгляну под капот?
— Валяйте. — Люк взволнованно оборачивается к нам, затем вместе с дедушкой выходит на улицу.
— Что он здесь делал? — сердито спрашивает мама, — Мы, кажется, прояснили это. Тебе запрещено видеться с ним — особенно наедине.
— Мам, ну хватит. Ты не говорила, что мне нельзя видеться с ним. Не знаю, почему ты его так невзлюбила, но мне бы очень хотелось, чтобы ты была более снисходительна к нему.
— Фрэнни, мы это уже обсуждали. Позволь я скажу все предельно ясно. Ты не будешь встречаться с этим парнем.
Это просто невероятно.
— Ты так нелепо ведешь себя.
И к тому же ты опоздала.
Я иду к окну и смотрю, как Люк поднимает капот и они вместе с дедушкой заглядывают под него. В чем его проблема? «Белиас, Аваира, я, мы все из…»? Откуда же они? Что может быть такого страшного? Мы из тюрьмы? Из психушки?
Откуда?
Из космоса? Или будущего?
Я опираюсь локтями о подоконник и наблюдаю за ним и дедушкой. Может ли он сказать что-то такое, что изменит мое отношение к нему? Не думаю. И кроме того, не только у него есть секреты. Знает бог, и у меня парочка найдется.
Например, Гейб. Как я целовала его. И как бы снова поцеловала.
Застонав, я закрываю лицо руками. Что, черт побери, я творю?
Но тут же я вновь поднимаю голову и подпираю подбородок руками. Люк смотрит на меня с улицы, и внутри все гудит.
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Я ничего не знаю ни о нем, ни о Гейбе. Они оба появились из ниоткуда и перевернули мой мир. Почему я не могу перестать думать о них?
«Белиас, Аваира, я, мы все из…»
Сегодня ночью я не усну. Я уже знаю это наверняка.
— Ну ничего себе. Это же классика. Какой пробег?
— Всего тридцать тысяч, — отвечаю я.
Он наклоняется сильнее, чтобы получше взглянуть.
— Святой боже. Эта малышка стоит немалых денег. Все оригинальное — и почти новое. Сколько она уже у тебя?
— Купил новой.
Он отрывает взгляд от мотора и громко хохочет.
— Ее сделали, сынок, когда тебя еще и в помине не было.
Ах да.
— В смысле, мой дед. Он купил ее в шестьдесят восьмом.
Мужчина кивает на кабриолет 1965 года, стоящий на подъезде к дому.
— Фрэнни могла бы подсобить с ремонтом. Она лучший механик винтажных «мустангов», какого я только знаю.
Я поднимаю глаза на окно и улыбаюсь, видя, как она стоит там, облокотившись на подоконник, подперев щеку рукой и наблюдая за нами. Меня одолевает желание стать этой рукой — и прикасаться к ее щеке. Да поможет мне Сатана, для меня непереносимо быть так далеко от нее. Я отрываю от Фрэнни взгляд, вновь сосредотачиваясь на ее деде.
— Да уж, это часть жизни, которой она не делится.
Он серьезно смотрит на меня.
— Надеюсь, она не делится не только этим.
Я делаю вдох и смотрю ему в глаза.
— Фрэнни особенная. Я бы не рискнул совершить нечто подобное.
Вот только чуть не позволил Белиасу высосать ее душу и затащить в преисподнюю. Но кроме этого…
— Она и вправду особенная. Слишком хороша для кого-либо из вас, — говорит он, неопределенно махнув рукой. И он даже не знает, насколько прав. — Веди себя с ней порядочно. — Его взгляд пролетает до окна и опускается обратно.
— Вы правы. Она слишком хороша для меня. Я пытался сказать ей это.
— Но она не желает слушать, — улыбается он. — Она упрямая. Вылитая бабушка.
— Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось, — обещаю я.
Он сурово смотрит мне в глаза.
— Беру с тебя слово. А если не сдержишь, то знаешь, с кем будешь иметь дело.
— Да, сэр.
— Ты любишь ее? — вдруг спрашивает он, застигнув меня врасплох.
Я лишь секунду смотрю на него. В желудке ворочается что-то острое. Я поднимаю взгляд на Фрэнни, застывшую в окне. Как бы я ни пытался отрицать или хотя бы убеждать себя, будто это неважно, я знаю о своем чувстве так же хорошо, как знаю, что попаду из-за него в раскаленную яму.
— Да, сэр.
— А ей сказал?
— Нет, сэр.
— И когда планировал?
— Скоро, — с улыбкой говорю я.
— Отлично, — улыбается он в ответ.
