есть доля истины.
Полностью белая кухня Гейба как будто сияет, подобно ее хозяину. Гейб неодобрительно смотрит на Люка, и тот отвечает ему вызывающим взглядом.
— Выше моего понимания, как после всего виденного тобою ты сохранил подобное мироощущение. Единственная причина, по которой Всемогущий не посылает на землю второй потоп, — то, что первый оказался бесполезным.
Гейб несогласно качает головой.
— Каждый день люди совершают поступки, доказывающие, что ты не прав. Полностью самоотверженные добрые деяния.
— Должен поспорить. Не существует ничего самоотверженного. В корне любого доброго поступка лежит личная выгода.
— Эй, приятель, остынь.
Я закатываю глаза.
— Гейб, брось ты это. Он безнадежен, — Я раскрываю на столе учебник по математике и отодвигаю в сторону пустую миску из-под мороженого, — Вы, ребята, конечно, гении, и все такое прочее, но вообще-то итоговые экзамены начинаются завтра, и мне нужно учиться, или УКЛА поменяет свое мнение на мой счет.
Люк с улыбкой смотрит на меня.
— А кстати, что за идея с УКЛА?
— В смысле?
— Просто любопытно, почему тебя так тянет уехать на учебу за три тысячи миль от дома.
— Ну… отчасти из-за того, что это за три тысячи мили от дома. Правда, еще там лучшая в стране программа по международным отношениям, и я, пожалуй, смогу выбрать основной предмет в политической науке, например, или изучении Ближнего Востока.
— И чем заняться дальше? — поднимает бровь Люк.
Мои щеки начинают пылать.
— Я считаю, вся неразбериха в мире оттого, что люди не умеют толком общаться. Ну знаешь, из-за разницы в культуре или религии. Что-то вроде того. Вот почему я начала участвовать во всей этой переписке. Я хотела понять. Поэтому… собираюсь заняться чем-то серьезным. Точно не знаю, чем или как…
Гейб улыбается, снова ослепляя меня сиянием.
— Благородная цель.
— Заткнись, — смущенно говорю я.
Знаю, как глупо звучит то, чем я хочу заниматься, но я всегда хотела этого. У меня с детских лет хорошо получалось находить с людьми общий язык и помогать им понимать друг друга. Как и сейчас, с Люком и Гейбом, хотя общее для них — я, так что это, пожалуй, не в счет.
— И ты думаешь, будто что-то изменишь. — Люк становится серьезным.
— Возможно, нет. Но попытка не пытка, — отвечаю я, водя карандашом по учебнику математики.
— Фрэнни, ты обязательно многое изменишь, — Внезапно Гейб говорит с такой же серьезностью, как и Люк.
— Правда? Не уверена, что смогу.
Люк и Гейб обмениваются настороженными взглядами. Они знают, что я права. Затем в глазах Люка появляется суровость, за которой скрывается мука.
— Отметь ее, — говорит он Гейбу.
— Ты еще глупее, чем выглядишь, — с сардонической усмешкой отзывается Гейб и трясет головой.
— Что тебе мешает?
Лицо Гейба становится мрачнее тучи, и он переводит взгляд на меня.
— Фрэнни мешает мне.
В горле у меня пересыхает.
— Минутку. Какая жизнь меня ждет, будь я отмечена для рая? Чем это лучше быть отмеченной для ада?
Я наблюдаю, как Люк отвечает мне с запинками.
— Всемогущий… — Замешкавшись, он смотрит на Гейба в поисках поддержки. Тот кивает, и Люк продолжает говорить, — Он не использует тебя так же… нещадно.
— Но Он все равно использует меня. Это будет уже не моя жизнь, — Негодование и злость грозят взять надо мной контроль. Я засовываю их обратно в черную яму. — Не хочу быть Моисеем или Гитлером. Я хочу быть Фрэнни.
Наконец Гейб подает голос.
— Если ты будешь отмечена для небес, я смогу защитить тебя. Будет невероятно сложно переменить метку, и в конце концов они прекратят попытки. Но если ты останешься неотмеченной, они не перестанут приходить за тобой.
— Как и вы.
Мое сердце уходит в пятки. У меня нет выхода. Внезапно мною овладевает клаустрофобия — я загнана в ловушку и до смерти напугана. Дрожащей рукой берусь за учебник по математике.
— Так что, ребята, вы понимаете, о чем тут речь? — говорю я, стараясь сменить тему.
Люк еще несколько секунд обеспокоенно смотрит на меня, но затем понимает намек и тянет на себя учебник.
— Над чем ты сейчас работаешь?
Я переворачиваю страницу под его пальцами, и он отдергивает руку.
— Ой!
Гейб ухмыляется.
— Ой? Ты не шутишь?
Люк поднимает руку и поворачивает — ладонью к нам, на среднем пальце виднеется крошечная малиновая капелька крови. Порез от бумаги.
— Что ж, это и есть ответ, — констатирует Гейб.
Люк ничего не говорит, лишь смотрит с приоткрытым ртом на увеличивающуюся каплю крови. Затем поворачивается ко мне с робкой улыбкой на губах и другой рукой притягивает меня к себе за шею для поцелуя.
Когда он наконец отпускает меня, я смотрю в его счастливые глаза.
— Что я пропустила? — спрашиваю я, сбитая с толку, и пытаюсь выровнять дыхание.
— У демонов кровь не течет, — широко улыбается он.
В глазах Гейба бурлит негодование. Люк отпускает меня, а я стараюсь не утонуть в угрызениях совести.
— Как и у ангелов, — говорит Гейб.
По пути домой я все пытаюсь постичь, что бы это значило, но смысл ускользает от меня. Я стал смертным? Превратился в человека? И что это означает для нас с Фрэнни? Пока я предаюсь размышлениям, она сидит рядом со мной в «шелби», опустив голову мне на плечо. В висках пульсирует кровь — что-то новенькое, — когда я думаю обо всех вариантах. Сможем ли мы быть вместе? По-настоящему вместе?
Но есть и отрицательная сторона превращения в человека. Моя связь с миром демонов становится все тоньше. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку я решил, что они просто горстка придурков и я больше не хочу слышать их мысли. Плохо, ведь я не знаю, когда они рядом. А если я этого не знаю, то не могу защитить Фрэнни.
Я убираю с руля правую руку и достаю из консоли между сиденьями маленькую коробочку. Кладу руку на плечо Фрэнни и подношу коробочку к ее лицу.
— У меня для тебя кое-что есть.
— Что это?
— Возьми и сама посмотри, — с широкой улыбкой говорю я.
