— Ах ты, негодяй! — бормочет Фрэнни, хватая коробку и открывая. За цепочку она вынимает оттуда распятие и долго смотрит, как оно покачивается.
— Надень. Крест металлический с золотой окантовкой, а Иисус — из серебра и платины.
За циничным выражением ее глаз скрывается лукавый огонек.
— Понимаю, — говорит она. — Если ты собирался затащить меня в постель подарками, то это неверный выбор.
Я сдавленно смеюсь.
— Это не входило в мои намерения, но учту на будущее.
— Так… это шутка? — спрашивает она, с опаской глядя на меня.
— Нет. Оружие.
— Я думала, это у вампиров проблемы с распятием.
— Верно. Но в таких ситуациях те, что с другой стороны, предпочитают повторять: «Храни меня Господь». И надеюсь, они правы.
— О чем ты, черт побери, говоришь?
— У каждого демона есть так называемая слабость — нечто, заложенное в нас владыкой Люцифером во время создания, чтобы мы не стали чересчур мощными. — Результат его паранойи, не иначе. — Для меня это золото. Не знаю, что у Белиаса и Аваиры, но распятие задевает самую распространенную слабость. Пожалуйста, всегда носи его и, если кто-то из них приблизится к тебе, вонзи его или хотя бы поцарапай. По крайней мере, это замедлит демонов.
— Ты всерьез думаешь, что мне это нужно?
Я отворачиваюсь от дороги и пришпиливаю Фрэнни взглядом.
— Нам нужна любая помощь, которую мы можем получить.
Ее глаза распахиваются. Она вешает цепочку на шею и берет в руку крест.
— Почему все это происходит? — говорит она обманчиво спокойным голосом.
Мои руки стискивают руль.
— Не знаю.
Она смотрит на меня круглыми, полными страдания глазами.
— Что бы Гейб ни думал о моем даре… я не хочу этого.
— Вряд ли здесь приходится выбирать. Ты рождена с даром подчинения, так же как с голубыми глазами и светлыми волосами.
— Но это я могу изменить — носить контактные линзы или покрасить волосы.
— Ты на самом деле не меняешь, а прикрываешь истину. Такой дар будет трудно спрятать.
Она удрученно откидывается на сиденье.
— Как мне сделать так, чтобы они оставили меня в покое?
— Не думаю, что ты можешь это. Ад не перестанет посылать за тобой, пока ты не отмечена, нами или ими.
Застонав, она закрывает лицо руками.
— Я всего лишь хочу оставаться собой. Жить своей жизнью.
Я тянусь к ней, и она кладет руку на мою. Я пожимаю ее.
— Фрэнни, вдвоем мы найдем выход, обещаю.
Но пока что я понятия не имею, где он. Я смотрю в окно. Единственный выход для нее — это позволить Габриэлю отметить ее.
— Фрэнни?
— Что?
Я медлю.
— Расскажешь о своем брате?
Она поднимает голову и настороженно смотрит на меня.
— Зачем?
— Я же вижу, как ты мучаешь себя.
Она мрачнеет, а в глазах появляется страх.
— Что ты хочешь услышать? Я убила его. Конец истории.
— Я знаю, что это не так.
Фрэнни отдергивает ладонь и скрещивает руки на груди.
— Именно так.
— Расскажи, что произошло.
Она отворачивается к окну.
— Нет.
— Фрэнни, пожалуйста.
Я тянусь к руке Фрэнни, но она убирает ее. Снова поворачивается ко мне со звериной озлобленностью на лице. Острый запах чеснока наполняет салон.
— Убирайся с глаз моих долой, Люк!
Я делаю глубокий вдох.
— Если мы поговорим, это может помочь.
Мой сочувствующий голос, кажется, еще больше злит ее.
— Ничто не поможет. Он мертв! — бросает она.
Я хочу положить ладонь ей на плечо, но она тянется к дверце. Перехватываю ее руку до того, как она открывает дверь.
Фрэнни вырывается из моей хватки. Чеснок и черный перец щекочут мне нос.
— Оставь меня в покое, скотина! — С ее ресниц падают горькие слезы, глаза свирепо смотрят на меня.
— Позволь помочь. Фрэнни, пожалуйста…
С поразительной силой она отталкивает меня к двери.
— Я… ненавижу тебя, — говорит она.
Но в ее голосе нет убежденности. Она снова роняет голову на руки, и вся злость утекает вместе со слезами. Фрэнни перестает всхлипывать, и я убираю локоны с ее мокрого лица. Она молча смотрит на меня, когда последние слезы скатываются по щекам.
— Мы были на дереве, — Ее голос прерывается с каждым словом, — Он любил лазать по деревьям… и… — Тело Фрэнни дергается, когда она пытается подавить слезы, — Он так быстро взбирался. Я не могла поспеть за ним.
Она отворачивается и прислоняется к двери. Затем издает звук, словно раненое животное, нечто среднее между стоном и хныканьем. А затем надолго замолкает.
— Он упал? — наконец говорю я.
Фрэнни тяжело вздыхает.
— Я была так зла… — До того как она заканчивает мысль, ее голос снова прерывается, а по щекам опять текут слезы.
Я осторожно обнимаю Фрэнни и притягиваю к себе. Она прижимается ко мне, а я так и держу ее и выжидаю, пока она сама не заговорит. Когда это происходит, слова еле слышны.
— Мне не нравилось, что он может взбираться быстрее, поэтому я… схватила его за ногу… — Она замолкает, и я сильнее прижимаю ее к себе. — Я побежала за мамой, но… — Слова хрипом вырываются из ее рта, будто из раны, — Он был моим… близнецом… второй половинкой меня. А я убила его.
Мое серное сердце взрывается, рассыпаясь на миллионы кусочков.
— Мне так жаль, — шепчу я в ее волосы, — Фрэнни, но тебе было всего семь. Это не твоя вина.
Я притягиваю девушку ближе и сожалею, что никак не могу исправить этого. Даже моя магия не способна изгнать ее личных демонов. Ей придется сражаться с ними самостоятельно. Все, что я могу, так это крепче обнимать ее, пока она плачет.
Сидя там и зарывшись лицом в ее волосы, я думаю, действительно ли любовь побеждает все, ведь иначе, несмотря на мои обещания, мы пропали.
Когда мы возвращаемся к дому Люка, Тейлор и Райли сидят на капоте машины Райли, стоящей на
