— Я видела, как за вами гнались стражники, — ответила Соня. — Как это вам удалось заставить их побегать?
— Я же сказал: не суй нос не в свое дело! — раздраженно бросил Хункар и вновь отвернулся к огню.
На его скулах заходили желваки, не предвещавшие ничего хорошего. Соня прекрасно понимала, что сейчас может последовать взрыв ярости. Они часто ссорились, иногда по самым пустяковым причинам, а сейчас причина была вовсе не шуточной. Но Соня не собиралась уступать и, будто невзначай, заметила:
— Вот отец узнает, что ты связался с Удодом, и тогда…
— Что «тогда»? — резко бросил Хункар. — Думаешь, наш отец был овечкой в свое время?
Соня с любопытством уставилась на брата.
— Да, да, — понимая, что ему следует замолчать, но не в силах остановиться, раздраженно кивнул Хункар. — Никогда разве не слышала о его подвигах?
— О чем ты говоришь? — удивилась девочка.
— О чем? — презрительно бросил брат. — Тебе, малышка, совершенно ни к чему знать «о чем»!
— Ну, расскажи, расскажи, пожалуйста! — Соня умоляюще взглянула на Хункара.
— Ну… — замялся юноша, тронутый ее тоном.
Несмотря на нередкие ссоры, они с сестрой всё— таки были очень дружны.
— Только ты обещаешь, что никому больше не расскажешь об этом?
— Клянусь, сосками Дикой Кобылицы! — зловещим шепотом ответила девочка, оглянувшись по сторонам, как будто кто-нибудь мог подслушать ее слова.
— А мама знает? — не удержалась она.
— Думаю, что нет, — покачал головой Хункар. — Ее никогда особенно не интересовало, чем занимается отец.
— Откуда же ты узнал?
— Откуда, откуда? — передразнил ее брат. — Не задавай ненужных вопросов. Нет, не буду ничего рассказывать, мала еще!
— Прости, пожалуйста, — Соня тронула его; за рукав и с трогательной улыбкой заглянула в глаза Хункару, — я буду молчать как рыба! И потом, я не такая уж и маленькая. — Она выпрямилась на стуле. — Вон, стражники сегодня даже гнаться за вами перестали, хотели…
— Что они еще хотели? — встрепенулся брат, и быстро сообразив, о чем речь, резко прикрикнул на Соню: — Поколотить тебя мало, рыжая паршивка! Тебе мать сколько раз говорила не шататься вечером по городу?!
— У меня всегда при себе кинжал… — попробовала оправдаться Соня.
— Кинжал! — фыркнул брат. — Ты что, совсем спятила?! Да ты бы и пикнуть не успела, как тебя бы скрутили, а потом и убили, чтобы скрыть следы! Кинжал! — презрительно повторил он и покрутил головой в знак того, что отказывается понимать, как можно иметь дело с глупыми женщинами. — Ладно! Так и быть, расскажу…
По его лицу можно было прочитать, что ему самому до смерти хочется поделиться с кем-нибудь своими сведениями.
— Наш отец в молодости был известным разбойником! — выпалил Хункар и торжествующе посмотрел на сестру, наслаждаясь произведенным впечатлением.
— Боги! — От изумления Соня вскочила. — Он тебе сам сказал?
Мне показалось, ты обещала не задавать вопросов, — язвительно заметил Хункар. — Если не будешь держать язык за зубами, ничего больше не узнаешь.
— Ой, прости, прости, — спохватилась сестра, вспомнив свое обещание, — говори, пожалуйста, я не произнесу больше ни единого слова!
— Садись, — смилостивился юноша, — и слушай дальше. Мне об этом рассказал косой Талгат, знаешь сына Рашмаджана, что живет в Нижнем городе у базара?
— Откуда мне знать всех твоих приятелей! — фыркнула Соня. — Я и Рашмаджана то не знаю. А кто это?
— Ну, сестрица, — рассмеялся Хункар. — Не знаешь Рашмаджана? Помнишь человека, который чинил нашу карету?
— Ох уж эта карета! — прыснула Соня. — Никак не пойму, зачем мы держим эту рухлядь? Так тот длинный туранец и есть Рашмаджан?
— Угу, — кивнул брат, — он был в одной шайке с нашим отцом, давно, еще в Аграпуре. Мы совсем не просто так переехали сюда, — тут он взглянул на Соню и махнул рукой, — да, опять забыл, ты же не помнишь, совсем маленькая была тогда. А я помню, как мы долго ехали: несколько дней, и как раз на этой самой карете.
Ему доставляло большое удовольствие при каждом удобном случае подчеркивать, что он старший.
— Наш отец и Рашмаджан вместе бежали из Аграпура. Пришлось, — вздохнул он и развел руками, — что поделаешь, если дело дошло до самого правителя…
— Правитель?! — От изумления Соня едва не поперхнулась.
Мысль, о том, что судьбы могущественного властителя Турана и людей, живущих где-то на самом краю света — во всяком случае, именно так девочка представляла себе местоположение Майрана, — могли каким-то образом пересечься, совершенно не укладывалось в ее голове.
— Сам правитель?! — Она повторила эти слова еще раз, не в силах осмыслить их значение.
Для ее полудетского сознания правитель был чем-то вроде Огненного Скорпиона или Белой Волчицы, чье существование никто не смел оспаривать, но чей облик не видел ни один из смертных.
— Ну да! — Хункар гордо посмотрел на сестру. — Да ты глаза-то так не закатывай, — усмехнулся он, — тот правитель давно умер…
— Как умер?.. — снова перебила его Соня, но, встретившись с грозным взглядом брата, мгновенно умолкла.
— Как все люди, — усмехнулся Хункар, — и место его пустым не осталось. Теперь в столице сидит другой владыка.
— Другой?! — как эхо, отозвалась Соня, для которой слово «правитель» было равнозначно слову «бог» и сама мысль о том, что такое существо может умереть, просто не приходила ей в голову.
— Другой, другой, — рассердился Хункар. — Да очнись ты! — Он потряс ее за плечо. — Подумаешь, тоже… Наш отец такие дела проворачивал, что и самому правителю не под силу. Откуда, ты думаешь, у нас столько денег?
Вопрос брата поставил Соню в тупик. С детства привыкнув к достатку, она не задумывалась до сих пор о его истоках. Конечно, девочка знала, что отец держит несколько лавок на городском рынке и занят ими с утра до позднего вечера.
— Торговля приносит хороший доход, — повторила она слова отца, услышанные как-то раз, когда он беседовал с приятелями.
— Правильно, — похвалил ее Хункар. — Но ты пошевели немного мозгами и ответь: прежде чем лавка начнет приносить доход, ее надо построить или купить у другого торговца, да завезти товары и еще много чего, а на это нужны деньги. И где, ты думаешь, отец взял их?
— Мама говорила, что в Аграпуре у отца тоже была торговля, — запротестовала Соня.
— Угу, — хмыкнул брат, и в глазах его зажглись насмешливые огоньки. — Была, конечно, для отвода глаз. Рашмаджан рассказал Талгату, что, в Аграпуре они грабили караваны купцов и сокровищницы вельмож. И убивать людей отцу тоже доводилось не раз.
В это девочка поверила сразу: в Майране редкий день обходился без драк и поножовщины, и в свои тринадцать лет она давно привыкла к виду крови и к трупам на улицах. Соня и сама без лишних раздумий была готова распороть живот любому обидчику — правда, пока боги миловали ее от подобных испытаний.
— Зачем Рашмаджан рассказывает о подобных делах? — рассудительно спросила Соня. — Так нам, может быть, придется и отсюда бежать. — Она с тревогой посмотрела на брата.
