— Что я не знаю их.
— Не знаешь о них ничего.
Он ткнул большим пальцем назад через плечо, в сторону Ральфа.
— Ну а Ральф — твой старый друг, Честер? Или его ты тоже знаешь только со среды?
— Мы знакомы со вчерашнего дня,— уточнил я.
— Вот как. А за это короткое время, Честер, Ральф не упоминал, на кого он работает?
— Ну…
— Ты знаешь, на кого работает Ральф, Честер?
Я посмотрел на Ральфа, но тот уныло разглядывал затылок детектива Голдермана, и помощи от него ждать не приходилось. Тихим голосом, стараясь никого не видеть, я проговорил:
— По-моему, он работает на Соломона Наполи.
— Соломон Наполи. Это ведь один из тех четверых, о которых я тебя спрашивал, не так ли?
— Мистер Голдерман, до тех пор, пока меня силой не втянули в эту историю, я действительно не знал никого из них, клянусь, никого. Я не хочу их знать и сейчас, поверьте мне на слово.
— В какую историю, Честер?
— Все эти люди…— начал я и споткнулся на полуслове.
Даже если бы я захотел объяснить ему, что происходит, я не смог бы этого сделать. Я не знал, с чего начать. Поэтому, неопределенно махнув рукой, я сказал:
— С тех самых пор, как убили Томми, все они вцепились в меня, потому что это я его нашел.
— Это все, Честер?
— Да. И, что хуже всего, я и вправду здесь ни при чем, просто случайный человек, и никто мне не верит.
— Ты говоришь очень убедительно, Честер,— ответил он.— Правда, мне трудно соотнести твое утверждение с фактом, что, как выяснилось, ты спрятал в своем чулане известного гангстера…
— Я никого не прятал в своем чулане! Он сам зашел туда!
— И тем не менее, Честер, ты…
Зазвонил телефон. Ральф быстро сказал:
— Это меня. Я жду звонка.
И направился к двери.
Детектив Голдерман указал на аппарат, стоящий возле кровати.
— Почему бы не взять трубку здесь?
— Этот не работает,— объяснил Ральф и вышел из комнаты.
Голдерман взглянул на телефон. Подошел, снял трубку, поднес ее к уху, послушал, повесил. Наклонился, посмотрел на провод под столиком, подобрал его, покрутил в пальцах оборванный конец, взглянул на меня. А я смотрел на него, и у меня было такое чувство, будто я играю в покер.
— Честер, пока мы одни, ты не хочешь мне еще что-нибудь сказать?
— Нет,— ответил я.— Я все сказал. Я ничего ни от кого не скрываю.
— Пожалуй, этому трудно поверить, Честер.
— Все так думают,— вздохнул я.
Он бросил провод, подошел к двери и остановился на минуту, прислушиваясь, как Ральф разговаривает по телефону в гостиной. Я тоже слышал его голос, хотя слов разобрать не мог. Похоже было, что говорят в основном на другом конце провода, а Ральф ограничивается односложными ответами.
Детектив Голдерман снова взглянул на меня.
— Ты можешь дать какое-нибудь объяснение, почему он здесь?
— Его босс мне тоже не поверил,— сказал я.
Он отошел от двери.
— Чему не поверил?
— Что я ни в чем не замешан.
— В чем не замешан?
— Откуда мне знать? Я в этом не замешан, так что откуда бы мне знать, что это?
— Я полагаю, это уже кое-что,— сказал он.— Значит, Наполи думает, что ты в чем-то замешан, и поэтому Ральф здесь.
— Да.
— Но это не объясняет,
— Он здесь для того,— пояснил я,— чтобы дождаться телефонного звонка от своего босса. Тот скажет ему, что я действительно ни в чем не замешан. Тогда он уйдет.
— А что, если ему скажут по телефону, что ты замешан?
— Не скажут, потому что я не замешан.
— Но что, если бы сказали? Что бы тогда было?
— Полагаю, я получил бы пулю,— сказал я, едва успев вовремя остановиться. Я уже почти произнес «еще одну», а за эти слова детектив Голдерман ухватился бы обеими руками.
Но и без того моя фраза его заинтриговала. Он спросил:
— Разве это не беспокоит тебя? Разве нет никакой вероятности, что они допустят ошибку?
— Только не сейчас,— ответил я.
— Ты не хочешь вдаваться в подробности, верно, Честер?
Я покачал головой.
— Подробности недоступны моему пониманию,— объяснил я.— Я не хочу хитрить и не пытаюсь ускользнуть от ответа. Подробности просто абсолютно недоступны моему пониманию, и этим все сказано. Подробностей слишком много, и они никак не укладываются в моей голове.
— Попытайся мне просто все рассказать,— предложил он.
— Я не знаю, с чего начать.
— С начала.
— Я нашел тело Томми Маккея, и все как с цепи сорвались.
На пороге появился Ральф.
— Это был наш друг,— сообщил он мне.— Он велит сказать тебе, что все о'кей.
— Хорошо.
Я взглянул на детектива Голдермана.
— Вот видите?
— Вижу.
Он смотрел на Ральфа.
Ральф тоже посмотрел на него и спросил:
— Не возражаете, если я теперь уйду?
— Не уверен,— вздохнул детектив Голдерман.— Возможно, я попрошу тебя пройти со мной в участок и ответить на несколько вопросов.
— Время только потеряете,— пробурчал Ральф.
— Наверное, ты прав,— подумав, согласился детектив Голдерман.— Ладно, Ральф, ты можешь идти.
— Спасибо,— сказал Ральф.
Невозможно было определить, с сарказмом это прозвучало или нет.
— Скорее всего, мы еще увидимся,— сказал ему детектив Голдерман.
— Может, и да.— Ральф взглянул на меня.— Тебе везет,— заметил он.— В картах.
— Угу,— кивнул я.
Он вышел. Никто из нас не произнес ни слова, пока мы не услышали, как за ним закрылась дверь. Затем детектив Голдерман спросил:
— Ну, Честер? Может быть, ты теперь хотел бы что-нибудь сказать?
Я подумывал об этом, я колебался, я уже почти готов был рассказать ему все, но все-таки я этого не сделал. Во-первых, после того как вы достаточно долго повторяли одну и ту же ложь, вам уже как-то неудобно говорить правду. Во-вторых, правда в данном случае была слишком сложна, а голова у меня просто раскалывалась от боли, и я сомневался, что смогу хорошенько все объяснить. И в-третьих, я вообще
