— Додумался, — сказал я и усмехнулся. — Иди ко мне, гений ты мой. Одной руки будет вполне достаточно, чтобы крутить баранку.
Она придвинулась поближе, и я вел машину, удерживая руль одной рукой. Мы подкатили к гаражу, чтобы оставить “мерседес” на ночь. На этот раз юный пуэрториканец не стал приставать ко мне насчет работы, не будучи, очевидно, до конца уверенным, можно ли доверять приехавшей со мной женщине. Я заговорщически подмигнул ему, давая понять, что помню о нем, и он расплылся в радостной улыбке.
У меня сложилось такое впечатление, что всякий раз, когда я возвращаюсь последнее время домой, квартира неизменно встречает меня телефонным звонком. Или же меня с радостным нетерпением дожидаются полицейские. Одно из двух. На этот раз заливался телефон. Я поднял трубку и услышал в ней негромкий и обволакивающий голос Арчи Фрейхофера.
— А я тебе уже давно звоню, малыш, — проворковал он.
— Я только что вернулся. Ну что, какие новости?
— Никаких, котенок. Мне очень жаль. Джонни Рикардо — единственный постоянный клиент в том списке, который ты мне дал, и оба раза в интересующее тебя время он не был ни с кем из моих девочек. Остальных мы не обслуживали.
— Плохо, — сказал я.
— Извини, дорогой.
— ' Ничего, Арчи. Благодарю за помощь.
— Обращайся в любое время.
Я положил трубку и был уже на полпути к холодильнику, где меня дожидались бутылки с пивом, когда телефон затрещал снова. Элла улыбнулась, наблюдая за мной из дальнего конца комнаты.
— Похоже, ты пользуешься большим спросом, — пошутила она.
— Я хочу пива.
— Сейчас принесу. Можешь говорить со своими поклонниками.
На этот раз звонил Джанки Стейн.
— Я выяснил, где Пол Девон был вчера в четыре часа, — объявил он.
— Молодец. И где же?
— На уроке у себя в студии. С двенадцатью студентами.
— А он не мог ненадолго смыться оттуда?
— Как мне сказали, он репетировал сцену с двумя студентами. Нет, он безвылазно торчал там.
— Что ж, хорошо. Спасибо, Джанки.
— А о Билли-Билли до сих пор ничего не слышно, — вздохнул он.
— Я видел его, — сказал я. — Мне очень жаль, Джанки. Но он мертв.
— Билли-Билли? Клей, но ты же мне обещал...
— Мы тут ни при чем, Джанки. Я ищу ублюдка. Это сделал тот, кто замочил обеих женщин.
— Честно, Клей?
— Честно, Джанки.
— Очень надеюсь, что ты найдешь его, Клей. Билли-Билли не сделал никому ничего плохого.
Я снова вынул свой блокнот и принялся вглядываться в еще не вычеркнутые мной имена. Таких трое. Джонни Рикардо. Эрнст Тессельман. Муж. Что-то подсказывало мне, что Рикардо достаточно темная лошадка. И все же, если он окажется именно тем фруктом, которого я разыскиваю, то я буду крайне удивлен.
Остаются еще Тессельман и блудный муж. Насколько я мог убедиться во время нашего разговора, Тессельман — притворщик, разыгрывающий привязанность к девушке, которая была для него не более чем блистательной спутницей. Разумеется, это еще вовсе не повод, чтобы записывать его в убийцы, но если бы он был откровенен со мной с самого начала, то наверняка оказался бы одним из первых в списке подозреваемых. Нужно будет наведаться к нему завтра и найти деликатный способ проверить его алиби.
И муж. Абсолютно никаких сведений, но его кандидатура начинала все больше и больше привлекать меня. На мой взгляд, шансы его и Тессельмана попасть в разряд убийц были почти равны. Строго говоря, может показаться странным, что он шлялся где-то все эти пять лет, а потом вдруг объявился лишь ради того, чтобы убить Мейвис; с другой стороны, возможно, и этому на первый взгляд нелогичному поступку найдется веское объяснение, когда я узнаю, кто он такой и чем занят. Словом, я считал его фаворитом наравне с Тессельманом в основном за счет того, что мне практически ничего не было о нем известно.
— Твое пиво, Клей, — сказала Элла. Я поднял глаза. Она стояла передо мной, протягивая стакан.
— Я не слышал, как ты подошла, — пробормотал я. — Ты милая.
— Хочешь посидеть в одиночестве и подумать?
— В списке осталось трое подозреваемых, — объяснил я. — Слишком много.
— Что ж, тогда не буду тебе мешать.
Но она мне мешала. Не могла не мешать. Она сидела очень тихо в дальнем углу комнаты, потягивая пиво, и уже одно только ее присутствие действовало мне на нервы и отвлекало внимание. Я должен был прийти к какому-то решению насчет нее, а до тех пор я попросту не смогу думать ни о чем другом. Особенно под одной крышей, в одной комнате с ней.
Еще какое-то время мы сидели молча, и затянувшееся молчание угнетало, затем я спросил:
— Элла, какого ты мнения обо мне? Обо мне и о том бизнесе, которым я занимаюсь?
Она удивленно вскинула на меня глаза:
— А что?
— Просто интересно. Что ты думаешь обо мне и моей работе?
— Ты мне нравишься, — ответила она. — А твоя работа нет. Но сегодня днем ты дал мне четко понять, что не оставишь ее, что бы ни случилось.
— А ты понимаешь почему?
— Вообще-то нет, — призналась она. — Мне, конечно, видна твоя преданность Эду Ганолезе, ты чувствуешь себя обязанным ему чем-то...
— Своей свободой, — уточнил я. — Если бы не он, я сейчас сидел бы в тюрьме.
— И такую жизнь ты называешь свободой? — спросила она, и вопрос мне не понравился.
— Разумеется. Босс приблизил меня к себе. Так что работаю, когда захочу, живу в свое удовольствие, и жизнь моя, по большей части, катится довольно тихо и мирно. Правда, время от времени полицейские затевают возню, потом все проходит, и у нас снова царит тишь да гладь.
— А скажи-ка, тебе совсем нет дела до нравственной стороны того, чем ты занимаешься?
— Как сегодня вечером сказал один полицейский, — ответил я, — я работаю в системе. Парни типа Эда Ганолезе и возглавляемые ими организации существуют только потому, что рядовые граждане хотят этого. Рядовому гражданину нужна организация, которая могла бы предоставить ему симпатичную, надежную шлюху, когда ему хочется поразвлечься. Рядовому гражданину нужна организация, которая содержит злачные места, торгующие выпивкой во внеурочные часы, когда рядовой гражданин изволит весело проводить время и вовсе не собирается отправляться домой потому, что все остальные соблюдающие закон заведения закрываются. Рядовому гражданину по душе немного жуликоватый профсоюз — ведь при случае он сам не откажется погреть на этом руки. Рядовому гражданину приятно сознавать даже то, что в его городе есть такие местечки, где можно запросто купить марихуану, если ему вдруг захочется немного покуролесить и хотя бы ненадолго почувствовать себя причастным к шикующей богеме. А если учесть, что число наркоманов в этой стране уже перевалило за сто тысяч человек, то я действительно имею в виду самого рядового и во многом типичного гражданина. Рядовой гражданин уважает также азартные игры, любит покупать задешево контрабандную выпивку и читать в газетах о похождениях отчаянных гангстеров. Наш рядовой гражданин голосует за продажных политиков и при этом прекрасно знает о том, что они не чисты на руку. Но возможно, рассуждает он, новые власти немножко скостят налог на недвижимость или же ему повезет, и он сможет выгадать еще что-нибудь для себя. И представь, он почти не задумывается над тем, что в конце концов его ждет жестокое разочарование, так как неизменно выгадывает вовсе не он, а совсем другой человек.
— Все это демагогия. Клей, и ты прекрасно отдаешь себе отчет, что не прав, — возразила она.
— Никакая не демагогия, Элла. Это жизнь. Это действие системы и причины для ее существования, а я
