— На генеральной репетиции. Рита поначалу в ней участвовала.
— Там не осталось каких-нибудь неизвестных мне связей?
— Нет. Я не стал финансировать постановку спектакля, Рита в нем не захотела играть. Я слышал, пьеса приказала долго жить.
— Ладно. Я скоро вернусь.
Я был уже у двери, когда он окликнул меня:
— Мистер Тобин!
Я обернулся.
— Потом расскажете мне, что вам поведает Квигли, хорошо? — попросил он. — Какой она, по его мнению, была?
Глава 19
Тед Квигли жил на Восточной Десятой улице, между авеню А и авеню Б, там, где находится покрытая асфальтом и огороженная цепью детская игровая площадка «Томпкинс-сквер», запрятавшаяся в глубине квартала. Это был район трущоб с дешевыми, переполненными жильцами многоквартирными домами, известный под названием Нижний Ист-Сайд. На сегодняшний день вокруг Восточной Десятой улицы и авеню Б образовалось своеобразное поселение бедных артистов и художников, поскольку высокая квартирная плата, которую способны выложить преуспевающие обитатели Гринвич-Виллиджа, вытеснила оттуда богему.
Квигли жил на третьем этаже старого дома без лифта, на первом этаже которого располагалось кафе. Я постучал в дверь, никто не ответил, подергал за ручку — заперто. На всякий случай я спустился в полупустое в это время кафе — было около полудня — и спросил у женщины, мывшей посуду в раковине в глубине зала, не попадался ли ей сегодня на глаза Тед Квигли?
По ее взгляду я понял, что она учуяла во мне полицейского — этот запах так просто не выветривается, даже если снять значок. Я улыбнулся и объяснил:
— Нет, я не из полиции.
Она не знала, верить мне или нет, но мои прямота и доброжелательность говорили в мою пользу. Она в нерешительности оглядела меня, пожала плечами и сказала:
— Ладно. Если его нет наверху, тогда он, наверное, у своей подружки. Вы знаете, где это?
Я покачал головой:
— Нет. И как зовут ее, тоже не знаю. Я с Тедом Квигли не знаком.
В ее глазах мелькнули любопытство и ожидание недоброго. Не потому, что Тед Квигли был преступником, нет, просто, от меня разило полицейским — и все тут. Мне, видимо, предстоит еще долго сталкиваться с бытующими среди бедноты предрассудками. Обитатели бедных кварталов предубеждены против полицейских, они считают — и порою не без оснований — что полиция всегда против них. Художники и богема, не являясь нарушителями общественного порядка, непрестанно нарушают общественные традиции, что приводит к столкновению с полицией почти столь же часто, как и в мире уголовников, при полном отсутствии понимания и сочувствия с обеих сторон. Очутившись в квартале, где жила бедная богема, я попадал в зону действия этих обоюдосторонних предубеждений.
И все же я всем своим видом доказывал, что намерения мои честны, я был один, а полицейские в подобных кварталах редко появляются без напарника, и женщине показалось, что мне стоит помочь. Она решилась:
— Я дам вам номер телефона. Позвоните и узнаете, там ли он.
— Спасибо.
Ей нужно было найти этот номер. Я последовал за ней к кассе, где лежала растрепанная телефонная книга. Она, листая ее, постаралась так заглянуть туда, чтобы я не увидел страницу. Огрызком карандаша она написала номер на обратной стороне какого-то конверта, потом, спохватившись, подумала о мерах предосторожности и сказала:
— Я вам сама наберу номер.
Телефон-автомат висел прямо на стене, а не в кабинке. Я дал ей десять центов, и она набрала номер, а затем передала мне трубку. Затем отошла к кассе, откуда могла краем уха слышать разговор, делая вид, что занимается своими делами. Наконец после семи длинных гудков я услышал женский голос, принадлежавший, судя по тембру, школьнице.
— У вас там случайно нет Теда Квигли? — спросил я.
— Подождите минутку, — произнесла она раздраженным усталым тоном, как будто ее постоянно отрывали от дел звонками Теду Квигли. Было слышно, как она крикнула: «Это тебя!»
Его голос звучал взрослее, и все же в нем тоже слышалось что-то мальчишеское, задорное.
— Хэлло! Кто это? — спросил он.
— Тед, вы слышали про Риту Касл?
— Естественно, — ответил он таким тоном, словно я напомнил ему о неотмщенном оскорблении. — Полицейские мне сообщили.
— Они к вам заходили?
— А то как же.
— Теперь я к вам зашел, — непринужденно сказал я.
Он мгновенно насторожился:
— Кто вы такой? Тоже из полиции?
— Нет. Я выполняю одно поручение. Меня послали выяснить, что из себя представляла Рита Касл.
— Кто послал? — с сарказмом спросил он. — Секретные службы?
— Нет, Эрни Рембек. Знаете такого?
Молчание.
— Тед?
— Да-а, — очень тихим голосом ответил он. — Я его знаю.
— Он ее не убивал, Тед. — Краешком глаза я увидел, как женщина у кассы вздрогнула при слове «убивал», но быстро справилась с собой.
Тем временем Тед Квигли уже громко продолжил:
— Ну и я тоже ее не убивал!
— Конечно нет. Я это точно знаю.
— У меня есть алиби. Даже полиции пришлось с ним посчитаться.
— Тед, мне и в голову не могло прийти, что вы ее убили. Я прошу вас поговорить со мной. Только поговорить. Мне надо знать, какой была Рита.
— Зачем?
— Рембек нанял меня, чтобы я это выяснил.
— Но зачем?
— Спросите у него.
— Гм… Да, прямо сейчас побегу спрашивать.
— Я звоню из кафе, — сообщил я. — В вашем доме, на первом этаже. Вы не могли бы подойти сюда? Я угощу вас кофе, и мы немного побеседуем.
— Не знаю…
— У вас не будет никаких неприятностей, Тед. Обещаю.
— Значит, вы в кафе? — переспросил он, и я понял, о чем он подумал. Раз я уже здесь, мне остается только подстеречь его, прежде чем он вернется домой.
— В нем самом, — повторил я.
— Хорошо, — согласился он. — Через двадцать минут.
— Спасибо, Тед.
Повесив трубку, я поблагодарил женщину и заказал чашечку кофе. Выбрав столик в глубине зала,
