заметила секретарша «Папы».
– Это все?
– Нет, чтобы подогнать стоимость потерянного Вами груза к стоимости картин, которые должны Ваши бригады похитить для «Папы», добавим сюда три картины Эль Греко из музея в Толедо, две картины Пикассо из музея в Барселоне, и картины японских графиков, которые два дня назад похитили по заказу Фритьефа Никольссена ваши люди в музее частных коллекций.
– Волк позорный, и это знает, – не сказала, но подумала Марфа.
– Но я уже получила задаток из Осло…
– Это ваши проблемы, «Папа» тоже собирает японских графиков.
– А если мне не удастся уложиться в срок? – спросила холодея Марфа.
– Тогда Ваш с «Папой» контракт, такой большой, такой выгодный, будет расторгнут… В связи со смертью одного из партнеров.
– Чтоб ты сдох, – сказал мысленно Марфа.
Панагия Софьи Палеолог. Расследование ведет Иван Путилин
Спал Климентьев последнюю ночь плохо. И снились ему, пока ехал от Пскова до Окуловки, тараканы. То есть самые что ни на есть настоящие прусские насекомые с усами. Он ещё подумал тогда:
– К чему бы это?
Оказалось, к полному фиаско.
– Ну-те-с, братец Вы мой, кого подсунули государственному чиновнику в качестве доверенного лица?
Пряча глаза, начальник станции робко возражал:
– Я ж предупреждал, Вас-ство, что – пьет – с, сукин сын, как сукин сын.
– Изящно выражаетесь, – невольно усмехнулся Климентьев. – Стишки писать не пробовали?… Оды, знаете ли, всякие там сонеты с сонатами?
– Нет, – с, виноват:. – с.
– Да нет, как раз хорошо, что стихов не пишете. Значит в состоянии простой прозой объяснить мне, что случилось? Где нам этого подлеца искать прикажете?
– Не могу знать, – совсем потупился застенчивый железнодорожник.
– Пристав!
– Я.
– Прикажите окружить дом, в котором живет Михайлов.
– Точно так-с. Но никак нет-с.
– То есть?
– То есть у меня столько понятых нет-с.
– А где жандарм?
– Пьет-с.
– И он пьет?
– Точно так-с. Но – на законном основании.
– То есть?
– То есть на собственной свадьбе.
– Где свадьба? – Да вон, рядышком с постоялым двором, в доме купца Коврихина.
– Позвать.
Позвали жандарма. Он, несмотря на штатский черный костюм, вытянулся «во фрунт».
– Хочешь, братец, послужить царю и Отечеству?
– Точно так-с.
– Стой у двери, как увидишь Михайловых, бери их за шиворот и зови меня. Понял?
– Как не понять. Самое простое дело. Аккурат, главное что, у меня свадьба только что наметилась. Невеста, холодец, рыбное заливное, икра паюсная…
– Это от нас не уйдет. Как поймаем Михайлова, так сразу и икорки паюсной попробуем, и невесту… В смысле – поздравим.
Только жандарм встал у ворот постоялого двора, как раз возле большой поленицы дров, заготовленных с прошлого лета, как стал делать всякие смешные знаки Климентьеву. Он подпрыгивал на одной ноге, косил голову то налево, то направо, махал несуразно руками и яростно подмигивал, стремясь скорее привлечь внимание питерского сыскаря.
Климентьев подошел к нему.
– Что у тебя? Как то ты, братец, выглядишь нескромно. Хрен к заливному был даже крепок, или что? Чего танцуешь?
