пьяное время. Вот и вчера он даже решился привести в номер женщину. Хотя разве кто-то может сравниться с Эммой, восхитительной, строгой, соблазнительной Эммой? Или все-таки может? Эта женщина — может?
Денис горько вздохнул и направился в ларек неподалеку. Денег, распределенных на три следующих дня, оставалось в обрез, и теперь он мог позволить себе лишь пиво или дешевую водку. Ничего дешевого, Денис не любил, поэтому остановился на пиве. Прихватив пять бутылок, он нашел ловко спрятанную лавочку в зарослях олеандра и уселся там, прямо напротив выхода из санатория. Со стороны его не было видно, а ему самому, в свою очередь, не хотелось никого видеть, хотя если повернуться, то выход из санатория прекрасно просматривался.
Когда он залил себе в горло третью бутылку «Сибирской короны», то вдруг обратил внимание на женщину, выходящую из здания. Это была именно та дама, которую он вчера привел в номер и потерпел сокрушительное фиаско, мгновенно уснув. Она что-то несла в Руке.
Денис сначала хотел было подойти к ней и объясниться, извиниться, наконец, но потом передумал. Что-то в облике женщины насторожило его, и он остался сидеть на лавочке, чувствуя сильный сладковатый запах олеандра. Денис вспомнил, что это растение считается ядовитым, и пожалел, что уже протрезвел для того, чтобы обглодать его ствол, засунуть в рот пригоршни розовых цветов и умереть, отравившись. И попасть на небеса к Эмме. Хотя нет, это Эмма на небесах. А он попадет в пекло, где черти будут жарить его на сковороде…
Она вытащила нож из тела и обтерла кровь простыней. Никакого удовольствия в том, чтобы убивать, нет. Говорят, что маньяки получают удовольствие от убийства. Если это так, значит, они больные люди, им надо лечиться. Ей не было приятно убивать. Мало того — она ненавидела эту часть своей работы. Именно так она и думала обо всем этом — как о своей работе. Она, как самка каракурта, убивает самца, с которым только что спаривалась. Только она — не паучиха, а человек. Несмотря на то, что женщина. Ведь мужчины считают, что человек — это мужчина, а женщина — это просто женщина. Получается, что женщина не человек…
Но в последнее время она чувствует свое сходство с самкой каракурта все сильнее, и сильнее. Отчего бы ей не почувствовать себя царицей Тамарой, той, которая за одну ночь любви лишала своих любовников жизни? Впрочем, понятно почему. Это сравнение ей не подходит. Она не царица, и делает это не из желания развлечься. Это во-первых. И, если уж быть честной до конца, Тамара предупреждала своих одноразовых возлюбленных, что наутро им уготован кол. Или как там их убивали? А она никого не предупреждает. Правда, и не поощряет. Мужчина сам лезет в эту ловушку, она всего лишь наблюдает, как он гибнет. Ну, и помогает ему, конечно, — погибнуть.
Она вздохнула. Пора было уходить. Надо помыть руки, лицо, внимательно осмотреть себя — вдруг на нее попала кровь, и одеться, наконец. Охота еще не закончена. Может быть, сегодня она поймает новую жертву? Или лучше ей отдохнуть?
Она все же решила, что нужно отдохнуть. Именно за этим она и приехала на курорт. Отдых ей не повредит. Отдых должен быть основной частью, а эта работа — как дополнение к отдыху, не самое приятное.
Не глядя на мертвое тело мужчины, с которым совсем недавно самозабвенно занималась сексом, она прошла в ванную, быстро приняла душ, оделась и вышла из номера.
Ее не волновало, что кто-то ее увидит. Разве смогут доказать, что это именно она убила его? Она никогда не оставляет следов, так чего же беспокоиться!
Отпуск Лики подходил к концу. Она в общем-то сделала все, что было запланировано ею ранее, но все же ей казалось, что она могла бы сделать и больше.
Пришла пора возвращаться домой. Тем более что Лика устроилась на новую работу с отсрочкой выхода на нее. Она — профессиональный секретарь-референт. Работает по, своей специальности уже несколько лет. И, конечно же, отлично справляется со своими обязанностями. Именно этот факт и заставлял ее совершенствоваться, повышать квалификацию, а заодно искать фирмы, способные заплатить ей еще больше. В результате к своим тридцати трем годам Лика имела отличную репутацию, зарплату в полторы тысячи долларов и статус незамужней женщины.
Лика не собиралась выходить замуж. Ей это было не интересно и вовсе не нужно, и она не желала впускать в свою уютную квартирку мужскую особь со всякими проблемами, претензиями и вонючими носками. Отчего-то всегда, когда она думала о врзможности завести мужа, она представляла себе именно вонючие носки. Морщила нос и в очередной раз убеждалась, что собственные спокойствие и гармония стоят одиночества. Если она захочет, то может обзавестись ребенком — слава богу, сейчас у нее для этого есть все условия, а наше общество перестало смотреть на одиноких мамаш как на неполноценных.
Но Лика ребенка не хотела. Во всяком случае, пока. Пока она не была готова к такому самопожертвованию. И ее вполне устраивала ее жизнь. Вернее, устраивала бы полностью, если бы не кое- что… Лика от этого никак не могла избавиться. И, скорее всего, уже никогда не сможет. И только это «кое- что» мешало ей наслаждаться жизнью.
Борис плакал, некрасиво размазывая слезы по некрасивому лицу. Мишаня сочувственно подал ему платок, но Борис не притронулся к нему. Он не хотел брать Мишаниного платка, не хотел дотрагиваться до руки этого убийцы! И почему именно он, эта сволочь, этот подонок принес ему ужасную весть? В старину гонцов, появившихся с плохими вестями, убивали. А что, если Борис сейчас убьет Мишаню? Правда, у него нет ни ножа, ни пистолета, ни даже палки, которой он мог бы бить этого мерзавца, рока у того не выступит кровь на выпуклом лбу, пока он не станет молить о пощаде, пока его пульс не остановится…
Борис знал, что отсутствием предметов, которыми можно убить, он оправдывает собственную несостоятельность. Убить можно и не вооружаясь. Можно прыгнуть на этого борова, зубами впиться в толстую шею, прокусить сонную артерию, испачкаться в чужой крови и совершить сладостный акт возмездия. Но он также знал, что ничего подобного не совершит. Что будет продолжать плакать, жалобно размазывая слезы, и мечтать о том, чтобы Мишаня и вся его банда сдохли одновременно. Чтобы попали в гущу теракта и погибли все, разом! Чтобы машина, в которой они ехали, взорвалась…
Мысли о машине снова напомнили ему о сестре, которая умерла так страшно и так нелепо.
— Прими мои соболезнования, — с трудом выговорив последнее слово, сказал Мишаня, не выпуская изо рта зубочистки. Этот урод постоянно ковырялся в зубах, и зубочистка была словно его визитной карточкой.
Его соболезнования совершенно были не нужны Борису, так же, как и он сам. Эмма погибла. Погибла ли? Ее убили! Эти скоты, во главе с Мишаней, убили ее, чтобы Борису было легче взять четыреста тысяч долларов. Они же не могли не понимать, что, даже если Эмма согласится вернуть долг за брата, то может не согласиться ее муж! А Денис не слишком-то жаловал своего шурина. Ведь так, кажется, называют брата жены? Денис считал его ничтожеством и выдал ему на автосервис лишь пятьдесят тысяч долларов, решив, что большего тот не заслуживает. И был прав. Борис и есть ничтожество, он так чувствует и так ведет себя, в полном соответствии с этим определением. И будет продолжать вести себя так же и дальше. Потому что он — трус и ничтожество.
— Ладно, я пошел, — Мишаня тяжело поднялся, перекинул зубочистку на другую сторону мясистого рта и направился к выходу.
Он тоже знает, что Борис — ничтожество. Именно поэтому он и его банда и ссудили ему деньги, зная, что такая дохлая рыба с крючка не сорвется. И что же делать? Идти у них на поводу? А что, впрочем, ему еще остается! Он не хотел доставлять неприятностей сестре и прямо заявил об этом Мишане. И он все сделал за него. Он сделал так, что сестре теперь все равно. Они убили ее, эти ублюдки!
Борис плакал, бессильно стуча кулаками по столу. Он знал о тебе все, жалкий маленьким человечишка, и от этого ему было еще хуже. Он знал, что, даже если он будет утешать себя тем, что после всего убьет Мишаню, он не сможет это сделать. Не сможет убить убийцу родной любимой сестры. Кишка тонка. И Мишаня со своими дружками тоже это знают. Иначе не стали бы трогать Эмму. Они сделали свой ход, сложный и хитрый, не побоялись пойти на убийство, хоть бывший одноклассник и отрицал это. Но все же Борис не верил ему. Эмма была убита, это уж точно. Потому что как могла быть неисправна проводка в «Вольво» и как мог протекать топливный насос, когда его ребята, ребята из автосервиса, тщательно следили за машиной Эммы? Борис радовался, что хоть эту малость он может делать для сестры! Она регулярно пригоняла машину в его автосервис и в последний раз была у него не далее чем две недели
