назад. И, естественно, тогда провели диагностику автомобиля.
Мишаня договорился с кем-то из парней, и… Борис похолодел. Значит, кто-то из автомехаников повредил топливный насос. Намеренно. Выходит, виноват не только Мишаня. Он выступил заказчиком, а исполнитель… Кто?
Борис обхватил рыжую голову руками. Эмма уже на небесах. Она бы не хотела видеть его таким расклеившимся. И не хотела бы, чтобы он мстил. Не потому, что была такая добрая и всепрощающая, а потому, что боялась за брата. Ведь если Борис решится на убийство, то из-за своей неуклюжести и неловкости не сможет довести дело до конца. И тогда уже могут убить и его.
Но как же дальше жить Борису после того, что произошло с сестрой? И после того, ЧТО он должен будет сделать? Мишаня поставил его в четкие рамки и условия. Он проговорил все тщательно и медленно, чтобы это втемяшилось в голову Бориса. Он должен все сделать, иначе станет трупом. Кому от этого будет легче, если Эмма уже мертва? Хотя, с другой стороны, никто по нему и не заплачет. Тогда зачем же ему так хочется остаться в живых? Ответ пришел сам собой: чтобы отомстить. В рыжей голове звенели колокольчики, которые нежно пели на немецком языке: «Месть, о как сладка ты, месть…»
И пожалуй, впервые за этот жуткий день Борис подумал, что вполне может отомстить за сестру. Ему ведь будет нечего терять. Но сначала нужно сделать то, что приказал Мишаня. Чтобы по его следам не бежали шестерки бандита. А уж потом, когда все будет сделано, Борис спокойно выследит и уничтожит того, кто испортил машину сестры. А затем он доберется до самого Мишани и избавит мир от его присутствия.
И только после всего этого Борис Эленберг сможет жить спокойно. Если захочет, конечно. Если захочет жить вообще.
Она потянулась, игриво устраиваясь на полу. Кровать — это так банально! Куда лучше соблазнить этого потного мужика с бегающими глазками не на обычной постели, а на ковре не первой свежести. Впрочем, мужик тоже был далеко не первой свежести, такой же потрепанный и потертый, как и коврик. Но какое ей дело до изношенности и того и другого?
Женщина медленно поднимала платье вверх, обнажая тонкие щиколотки, икры колени…
Мужчина как-то взвизгнул, не сводя глаз с ee рук, подтягивающих узкое платье все выше и выше, и стал расстегивать пеструю гавайскую рубаху.
И почему все они, эти самцы после сорока лет, так любят гавайские рубахи? Они напоминают им о молодости? Заставляют чувствовать себя яркими, бодрыми петушками?
Забавно, как меняются их глаза, когда она проделывает такие штучки из своего арсенала обольстительницы. Взгляд подергивается какой-то поволокой, становится влажным и как будто пьяным. Мужики не соображают, что делают, бросаются на нее и сгорают в ее огне… Подумать только, что творит похоть с солидными главами семейств!
Поэты придумали другое название похожи — страсть. Но только страсть — та же самая похоть. Мужчины пытаются придумать оправдание своей животной похоти, поэтому и нарвали ее другим словом, более красивым и действительно оправдывающим все на свете. «Ушел от жены и детей? А что вы хотите — это страсть!» «Бросила институт, не доучившись один год, потому что забеременела? Это страсть, господа!»
Ей стало смешно. Мужчина, выпячивая грудь и, наоборот, втягивая в себя животик, навалился на нее сверху. От него пахло потом и дорогой туалетной водой. Подумать только, как самоуверенны самцы! С чего он взял, что такая женщина, как она, вдруг обратит на него, внимание, что тут же пойдет в его номер и, чтобы поднять его тонус, даже станет соблазнять его? Как он решился на то, чтобы заговорить с ней, навязчиво звать в кафе, угощать холодным лимонадом, а потом так же настойчиво приглашать в свой номер? Якобы сыграть партию в нарды, о которых они говорили в кафе, глядя, как ловко режутся местные в интеллектуальную игру. Она была уверена, что он даже не знает правил игры. Правил игры в нарды, имеется в виду. Потому что правил ЕЕ игры он не знал абсолютно точно. Иначе не стал бы настаивать на том, чтобы она непременно заглянула к нему на партию в нарды. Она сопротивлялась как могла. Но в результате он победил. То есть проиграл. Победил — потому что она все же пошла. Проиграл — потому что его жизнь закончена.
— Иди ко мне, милый, — отрепетированным сексуальным голосом произнесла она, полностью оголяясь и выгибаясь на ковре.
Он замер, судорожно всхлипывая, а потом бросился на нее. Она ненавидела эти приемы, но иначе как раскочегаришь такого вот тучного мутноглазого престарелого Казанову? Мучиться с их вялой плотью ей не хотелось, именно поэтому и приходилось соблазнять — так, чтобы они все делали сами.
— О, мой бог, — простонала она.
В этот раз ей и впрямь понравилось. Этот толстяк приятно удивил ее, довел до оргазма, который она обычно симулировала. Неизвестно, насколько хорошо он играет в нарды, но в любовных играх он знал толк. Он умел развлекаться и знал, что хочет взять от жизни. Ей даже на секунду стало жаль его, но только на секунду. Во всяком случае, он взрослый мужчина и должен понимать, что за удовольствия надо платить. А цену он не спрашивал…
Все жертвы оказались из разных городов страны. И жили в Сочи тоже в разных местах. Куропаткин, которому начальник дал в помощь стажера Булыгина, не обнаружил связей между ними, по всей вероятности, все трое были незнакомы между собой. Двое из них занимались мелким бизнесом и решили отдохнуть на курорте от дел, а один — еще и от жены. Люди как люди, совершенно обычные. Никаких роковых страстей, врагов, семейных тайн. Жена Олега Фомина, погибшего от удушения подушкой, приехала самая первая. Хотя это было неудивительно: Фомины жили в Ростове.
— Почему ваш муж поехал на Черное море, ведь Азовское куда ближе, — поинтересовался Куропаткин.
— Он сказал, что поедет на Азовское, — всхлипнула жена. — Но потом вдруг оказалось, что его приятель из Владивостока, с которым они дружат еще с армии, тоже едет на море. Их отпуска совпали, но Валера — это тот армейский друг, он хотел именно в Сочи. Поэтому Олег и поехал сюда, в частный пансионат, Валера должен был подъехать чуть позже…
— А почему не поехали вы?
Куропаткин понимал, что это вопрос личного свойства, и все же не мог его не задать. Может быть, эта дама решила избавиться от надоевшего мужа и получить его бизнес в собственные руки?
— У нас недавно ребенок родился, — снова всхлипнула она. — Куда я поеду с пятимесячным малышом?! Я и сейчас-то вырвалась на день, чтобы тело мужа забрать. Кто его так, а?
Через час неутешительной беседы Куропаткин ясно понял, что Фомин — не тот, кто ему нужен. Он был самым обыкновенным коммерсантом, и, чтобы убить его, требовался повод. И, уж конечно, убить его можно было и в Ростове, если использовать мотив о конкурентах. Но какие конкуренты могли быть у человека, держащего три палатки в городе? И жена подтвердила, что никто мужу не угрожал, никто ничего не требовал и палатки эти коммерческие у него еще с 1997 года.
Следователь отмел версию о том, что это жена могла заказать убийство Фомина. Зачем это ей надо, женщине, которая недавно родила? Наоборот, на данный момент ей, как никому другому, требуется помощь мужа и его поддержка, не только материальная, ведь воспитание ребенка — процесс долгий и сложный. Куропаткин растил сына и прекрасно об этом знал.
Так что Фомина можно оставить в покое.
Второй убитый, который умер от удара пепельницей в висок в своем номере в гостинице «Ласточка», был холостяком. Довольным жизнью. Это подтвердили его друзья, которые приехали за телом.
— Федя очень любил жизнь и радовался ей, — сказал плотный коренастый мужичок, самый близкий его друг. — Он был как ребенок, его все удивляло, понимаете?
— А как насчет женщин? — поинтересовался Куропаткин.
— Ну да, — смутился приятель, — он был большим бабником.
— Его привлекали все женщины без разбору, молодые, старые, красивые, не очень? — спросил следователь.
— Да нет, конечно, нет…
Это предположение насмешило приятеля убитого Федора Краснова.
— Он ни за что не позволил бы себе пойти на свидание с некрасивой женщиной. И, потом, никогда не
