конечно, что после смерти отца-генерала их с матерью выселили из квартиры в высотке на площади Восстания, но эту проблему она решила. Ну, пусть не сразу и уже без матери, но решила.
Мать после смерти генерала Кузякина начала сильно болеть: рак поджелудочной железы. Хуже не бывает. Пожелтела вся, скукожилась, Нелли боялась к ней прикасаться, даже жить в одной квартире. К счастью, к сорока восьми годам мать совсем свернулась, как сухой лист. Хоронили за казенный счет.
Актеры у нас негласно делятся на больших (самое почетное звание), прекрасных, хороших, блистательных и известных. Кроме них – разве что начинающие. Гениальными и великими называют только после смерти, так что это неинтересно. Нелли старалась о смерти не думать.
К тому времени, как умерла мать, сама она была начинающей, подающей надежды, и очень скоро выбилась в блистательные. А вот мать дальше известной не пошла. Так и писали в некрологах: умерла известная актриса Алевтина Кузякина. После смерти ее все сразу забыли. Первой забыла дочь.
У самой Нелли к тому времени все стало складываться интересно и успешно, она окончила ВГИК, но еще студенткой начала сниматься и вышла замуж за однокурсника, сменив плебейскую фамилию Кузякина на шикарную – Полонская. Тогда же и имя заодно поменяла. Ее «идёйный», как говорила сама Нелли, папаша, дал ей имя Нинель. Если отбросить мягкий знак и прочесть задом наперед, получится «Ленин». Недолго думая, Нинель переделала себя в «Нелли». Нелли Полонская! Звучит роскошно.
И вообще все пошло хорошо. Еще студентами они с мужем стали звездной парой. Попали в какой-то резонанс. Их охотно снимали вместе, и обожатели у них были общие. Их так, парой, и воспринимали. И квартирный вопрос решился… ну пусть не совсем гладко, но решился же!
Дочка, правда, получилась неудачная, но пока она была маленькая, было не так заметно. Эх, если бы дети вовсе не росли! Пока ребенок маленький, мама выглядит молодо. А вот подросший напоминает о материнском возрасте. «Вы выглядите как сестры»… Нелли считала, что это сомнительный комплимент. И уж точно неискренний. К тому же они с Полькой вовсе не выглядели как сестры. В смысле, фамильного сходства не наблюдалось.
Нелли – белокурая красавица, мечта всех мужчин, эротический сон любого подростка. Роскошная фигура, великолепная грудь… А Полька – не разберешь, мальчик или девочка, плоскогрудая, типичная травести. Да и в актрисы не пошла, дура. А может, оно и к лучшему. Нечего материнское имя позорить. В семье должна быть одна недосягаемая звезда. И никаких спутников ей не надо.
Вспомнив о спутниках, Нелли поморщилась, и опять, как колоколом набатным, в голову ударила боль. У звезд есть секретари, агенты, администраторы, менеджеры… А у нее никого, если не считать Галюси, но Галюсю точно можно не считать: ее даже личной горничной не назовешь. Так, домработница.
Ну и пусть. Всем этим агентам и менеджерам надо отстегивать по десять процентов заработков, а ей самой вечно денег не хватает. Она будет как эта… как ее? Кажется, Мария Каллас. Правда, Марию Каллас долгие годы муж опекал, но потом она развелась и стала вести свои дела сама. Так и говорила: «Я стою ровно сто процентов». И никому не отстегивала. Вот и мы так будем.
Стараясь не кряхтеть – еще чего не хватало! – и все-таки постанывая, Нелли накинула роскошное кимоно с драконами, добралась до двери и вышла в коридор. По стеночке, по стеночке… По сторонам не глядим… В доме полно зеркал, но Нелли знала: пока не ополоснешься под душем, не сделаешь зарядку, не вотрешь утренний крем, пока хоть минимально не приведешь себя в порядок, не выпьешь чашечку кофе, в зеркало смотреть нельзя. Она воспользовалась уборной, вымыла руки, старательно не поднимая головы к зеркалу в ванной, ополоснула лицо, тут же намазала его особым утренним кремом и отправилась в кухню. Если не глотнуть хотя бы водички, так и умереть недолго.
Нашла в холодильнике бутылку «Эвиан» и выпила прямо из горлышка. Ничего, пока никто не видит, можно себе позволить и по-простому. При посторонних Нелли всегда – ну, положим, не всегда, но сама она своих промахов не замечала – вела себя утонченно. Пила только «Эвиан» в стеклянных бутылках (в эту минуту с радостью предпочла бы пластиковую: все-таки полегче) из высоких тонкостенных стаканов, охлажденных заранее. Прислугу со скандалом приучала соблюдать эту процедуру. Но сейчас ей было не до изысков, она пила, как вьючный верблюд на водопое после тяжелого и долгого перехода.
Надо остановиться, под глазами мешки будут…
Ну и черт с ними, она сегодня никуда не поедет, останется дома, поработает на тренажерах…
Встреча назначена с продюсером телесериала.
Плевать, можно не пойти. Впервой, что ли, ей срывать назначенные встречи? Она – звезда!
Нет, лучше пойти, подсказал расчетливый и трезвый голос девятижильной стервы, сидевшей у нее внутри чуть ли не с рождения.
Все равно плевать, она очки наденет. У нее пар двадцать очков с полузатененными стеклами, все шикарные, разных оттенков, к любому костюму. А может, вызвать массажистку Надьку? Не ее день, но раз уж Нелли встала так рано, можно попробовать.
Который же теперь час? Темно. В августе уже раньше темнеет и позже светает. В кухне висели часы в виде дрезденской фарфоровой тарелки с ажурными стрелками. Но это свет зажигать… Нелли открыла дверцу холодильника и попыталась при свете внутренней лампочки увидеть часы. Ни черта не видно. По мобильнику можно узнать, но он в спальне остался.
Напившись, Нелли двинулась обратным ходом в спальню, но по дороге не утерпела и свернула в прихожую. Там тоже есть часы. Замысловатые, под старину, с вращающимися золотыми цацками в стеклянных полусферах. Да не в часах дело, ее неудержимо тянуло взглянуть на себя в зеркало. В прихожей окон нет, но можно включить маленькое бра на стене, дающее интимный, рассеянный свет. И зеркало хорошее – от старинного шкафа.
От этого шкафа ничего не осталось, кроме зеркала. Шкаф ей не подходил: слишком мал. Огромный трехстворчатый шкаф – куда его девать? У нее гардеробная. Нелли приказала его раскурочить – мастер плакал – и облицевать что-нибудь драгоценной древесиной. Она не замечала, как нелепо и безвкусно смотрится ее обстановка, собранная из разнокалиберных, не сочетающихся друг с другом предметов. Не эклектика даже, а барахолка. У нее был вкус сороки: падка на блеск. Ей казалось, что золоченые часы с висюльками прекрасно смотрятся с лампами а-ля Тиффани и старинным зеркалом в резной раме.
Зеркало было дорогое, при советской власти его в семьсот рублей оценили в магазине антиквариата – немыслимые по тем временам деньги! – но Нелли продавать не стала, оставила себе. Старинная серебряная амальгама давала удивительно благоприятное отражение. Проверено много раз. Наложив макияж при беспощадном театральном освещении у себя в гардеробной, Нелли выходила в прихожую и сразу превращалась в красавицу. Она, положим, всегда была красавицей, строго напомнила себе Нелли, но… Вот бы все видели ее только в этом зеркале!
Она включила бра в прихожей и отважилась взглянуть. Кошмар. Даже волшебное старинное зеркало не могло скрыть следы вчерашних бесчинств. Веки опухли, глаза заплыли. Мешки под глазами – с армейский рюкзак. Щеки похожи на пирожки, и опять заметна перетяжка между линией челюсти и подбородком. А ведь недавно подтягивалась, неужели опять?
Безумием было рожать в ее возрасте. Безумием. Но ей казалось… Да нет, не казалось, она была уверена, так твердо уверена… А теперь приходится заделывать бреши. Надо пойти на золотые нити. Чем она хуже Катрин Денев? Нелли была искренне убеждена, что ничем не хуже.
Она слегка помассировала проблемную зону – чуть обвисшую мешочками кожу по бокам от подбородка. Это называется «брылы». Боже, слово-то какое противное! Ну, ничего, это нетрудно будет подобрать, подтянуть, надо позвонить в клинику…
«Ты сперва денег скопи!» – напомнил ей практичный внутренний голос. На золотые нити нужно штук пятьдесят баксов. Вот тебе и разница: у Катрин Денев они есть, а у тебя нет. А я снимусь в сериале, рассуждала Нелли, в антрепризе отыграю, схожу на банкет, приведу богачам пару молодых профурсеток, получу гонорар, вот и…
В голову полезли совсем уж неприятные мысли. Не хотелось вспоминать о театре, где она совсем еще недавно работала, о скандале, о режиссере Галынине, об этой сучке Королевой… К черту, она там больше не работает, плевать на все. Надо просто вернуться в постель, взбить подушки повыше, поспать еще немного, сделать маску на лицо, вызвонить Надьку-массажистку… Ничего, найдет «окошко», хоть и не ее день. Я ей столько плачу…
Резко отвернувшись от зеркала, Нелли широким рукавом кимоно – настоящий шелк, тончайший, из Японии, но жутко неудобное, за все цепляет – смахнула Полькину сумку, оставленную на подзеркальном
