Сказано – сделано, они постелили на диване и уложили Саньку, а сами, не сговариваясь, опустились почему-то на пол возле этого дивана. Санька мгновенно уснул, отрубился, а Катя и Герман еще долго сидели и сторожили его сон.
Глава 18
Свет они потушили, но Катя попросила Германа включить камин. Он включил. В комнате и без того тепло, но почему-то ужасно приятно и уютно следить, как ходят и мигают под искусственным пеплом красные огонечки. Разговор тек неспешный, бессвязный…
– ?Пацан кое в чем прав, – полушепотом начал Герман. – Ты выйдешь за меня?
Так долго она этого ждала, а тут почему-то уклонилась от прямого ответа.
– ?Может, нам обоим стоит для начала развестись?
– ?Я думаю, тут проблем не будет. Твой под следствием, моя в бегах… У меня есть знакомый адвокат – кстати, и его ты тоже в театре видела, – он поможет. У меня процедура уже запущена…
– ?Как же нам обоим повезло, – вдруг сказала Катя. – С такими супругами и расстаться не жалко, и щадить их нечего. Могло ведь быть и по-другому… Как думаешь, Алику срок дадут?
– ?Это будет во многом зависеть от тебя, – ответил Герман. – Он реальный соучастник похищения. Чеченцы все будут валить на него, тем более что Изольда сбежала. И если ты… если вы с Санькой предъявите ему обвинение, его посадят. Но вы не обязаны против него показания давать. Формально ты пока его жена, Санька – сын. Можете сказать, что просто чеченские террористы… злоумышляли… И так далее. Хочешь?
– ?Не знаю… Нет, я не хочу врать милиции. Он пришел, сказал, что сына похитили…
– ?Ну, такая правда ему не повредит, – рассудил Герман.
– ?Но он же был в сговоре! Знал, где Санька, но в милицию не обратился, молчал до конца.
– ?Боялся, что это повредит сыну. Это не я говорю, – уточнил Герман, – это он так скажет.
– ?Но Санька-то знает правду! Я с ним поговорю, – пообещала Катя. – Не хочу, чтобы он стал Павликом Морозовым. Но думаю, он выложит все как есть. А почему ты Алика выгораживаешь?
– ?
– ?Я с ним поговорю. С Санькой, – повторила Катя. – Как-нибудь обойдемся без подробностей. Но я не хочу, чтобы Алик вышел сухим из воды.
– ?А ему по-любому плохо будет. Даже если его отпустят… У него же долги? Значит, кредиторы наедут. Чеченцы опять же. Наверняка у них тут полно родни. Я же говорил, бросим его на съедение волкам.
Катя вспомнила, как жалко, унизительно перепугалась, когда Алик пришел и сказал, что Саньку похитили. Как мелко она засуетилась, как страшно и стыдно ей было к Герману идти, а вдруг он денег не даст.
– ?Давай, – согласилась она. – Бросим его на съедение волкам.
О, как это упоительно прозвучало! Пусть кто угодно ее осудит, она не испытывала ни капли жалости к Алику. Только одна мысль ее смущала:
– ?А твоя Изольда? Она не может вернуться и…
– ?Забудь о ней. Изольда сейчас объясняется со своим папочкой, и, поверь, ей очень несладко. Это ж его деньги на Кайманы уплыли, а он за копейку душу вынет.
– ?Но это же ты перевел деньги на Кайманы!
– ?А возвращать придется ей. Забудь. Давай лучше поговорим о нас. Ты так и не ответила: пойдешь за меня?
Катя в ответ заплакала. Герман еще крепче обнял ее плечи.
– ?Ты не понимаешь, – всхлипывала она. – Я невеста с «приданым». У меня сын.
– ?Ну и что? Нормальный пацан.
Но Катя покачала головой:
– ?Он весь в отца. «Не напрягаться». «Все по фиг». Вот такая нехитрая философия. Ты ведь еще не в курсе, Алик и его пристрастил к игре! Я не знаю, что с этим делать. Водку или наркотики я бы еще поняла: это химия. Идет какая-то реакция в организме. Можно ей противопоставить другую химию, провести детоксикацию, подождать, пока организм очистится сам и привыкнет жить без яда. А тут? Как радиация. Как в фильме у Ромма – помнишь «Девять дней одного года»? «Невидимо, неслышимо, ни цвета, ни запаха…»
Герман дал ей высказаться, выплеснуть все, слушал не прерывая. Заговорил, только когда она смолкла.
– ?Катя, тут тоже химия. Что-то вырабатывается: адреналин там, не знаю, серотонин, эндорфины… Что бы это ни было, мы будем бороться.
– ?Как? Как бороться? Привязать его к кровати? – Катя вздрогнула, вспомнив, как ее сын только что просидел целый день, прикованный к стене. – Хитрый стал. Уже дважды у бабушки деньги выманивал, у моей мамы. А теперь у тебя начнет просить.
– ?Ну, со мной где сядешь, там и слезешь…
– ?Я боюсь, он начнет воровать.
– ?У меня фиг своруешь, – улыбнулся в темноте Герман.
– ?А если не у тебя? Если он начнет воровать в магазинах, у прохожих на улице? Если грабить начнет?
Герман опять вспомнил Федю Коваленка.
– ?До этого не дойдет. У меня есть знакомая – психиатр. Очень хорошая… Да, ты ж ее тоже в театре видела! Этот театр – прямо Ноев ковчег. Всякой твари по паре. Это Данина бабушка. Давай к ней обратимся.
– ?Я не верю психиатрам, – горестно вздохнула Катя.
– ?Вот и Голощапов не верит. А зря, между прочим. Может, Изольду можно было… ну, не вылечить, так хоть купировать как-то ее психоз. Ладно, черт с ней, вспоминать не хочу. Но Софья Михайловна – очень толковая и знающая женщина. Мне она помогла.
– ?У тебя были проблемы с психикой?
– ?Да как тебе сказать? Не то чтобы проблемы, но кое-что было. Она помогла мне разобраться.
Герману не хотелось рассказывать ей об Азамате Асылмуратове. Даже теперь, когда все уже кончилось. Хватит с нее пока пережитого в гараже.
– ?Ладно, давай поговорим с ней, – уступила Катя.
– ?Вообще-то ему скоро в армию. Вот там и узнает, что почем.
– ?Ой, нет, я не хочу отдавать его в армию! – испугалась Катя. – Получить его назад в гробу? Инвалидом?
– ?Катя, ты преувеличиваешь, – начал было Герман, но она и слушать не стала.
– ?Давай не будем об этом. Я тебе так скажу: будь это – ну, например! – израильская армия, отдала бы я его служить с дорогой душой. Там люди делом заняты, каждый человек на счету, дедовщины нет, там и умереть… – Катин голос дрогнул, – не так обидно. Но наша армия… Я такого начиталась, наслушалась… По-моему, эта армия может сделать только уродом.
– ?Меня же не сделала.
– ?Верно, тебя не сделала. Но ты сильный, а он слабый. Спортом не занимается, книг не читает… Весь в отца. Он… он рассчитывает на меня, понимаешь? Если я отдам его в армию, он меня возненавидит. Будет считать, что я его предала. Вот если бы ты сам был командиром его части, – примирительно добавила Катя, – тогда да.
Герман не забыл, как высшие офицеры в Чечне спекулировали бензином, как продавали противнику оружие, а их жены почему-то оказывались ответственными за провиант, в то время как ему самому приходилось выкупать со склада то, чем его обязаны были снабжать бесплатно.
– ?Ладно, я им на гражданке займусь, – пообещал он. – Но если ты думаешь, что я на тебе не женюсь, потому что у тебя сын трудный… – И Герман выдал изобретенную когда-то формулу: – Взялся за гуж, не говори, что не муж!
Но Катя даже не улыбнулась.
