– За все те пятнадцать раз, что ты уходил от меня, – сказала она, кинув в меня первый сгусток тьмы, от которого я с легкостью увернулся.
– Пятнадцать? Врешь! Я помню… м-м-м… только семь… восемь… да, только восемь.
– А сколько раз ты был на волосок? – спросила она, кинув второй сгусток. Я уж, было, возликовал, что она хоть чуть-чуть остыла, но ее ладони вновь заполнились тьмой.
– А я почем знаю?! Много!
– Вот именно! – прошипела она, кидая третий сгусток, который едва не попал в меня.
Окружающее нас пространство изменилось. Мы были на ристалище, на точной копии арены Колизея, Дженус же, развалившись в кресле Цезаря, хрустел попкорном. Причем с пространством здесь происходила та же фигня, что и в предыдущей локации. Он сидел, казалось бы, очень далеко, но я его видел и слышал так, будто он находился от меня метрах в пяти. Хорошо, что этот же закон не распространялся на истеричку, а то и не знаю, чем бы мне это грозило, кроме, разумеется, примитивной смерти.
– Слушай, я что, один такой?!! – раздраженно вопросил я.
– Да!!! – рявкнула она, бросая сразу два сгустка.
– Врешь! – Я уклонился от обоих.
– Нет!! – еще пара черных 'мячиков'.
– Врешь!!! – Не попала! Не попала!
– Нет!!!
– Истеричка!
– Р-р-р…
– Хе-хе…
Видимо, доконал ее окончательно. Уж больно яростно и метко она стала метать сгустки, еле успевал увертываться.
– Сколько раз я уже открывала тебе путь, тратила свое время, ждала, а ты каждый раз срывался, уходил, возвращался в мир живых. Как я хотела, чтобы ты умер, и мне не надо было бы тратить столько времени на такое никчемное создание, как ты. Ты – вне судьбы, твой путь неизвестен, и это меня бесит больше всего. Когда же ты сдохнешь?!!
– Вне судьбы? – удивился я.
– Ты не знаешь?!! – совершенно искренне опешила она, причем настолько, что тьма бесследно исчезла из ее ладоней.
– Не знаю – о чем? – Потом кое-что понял и, повернувшись к «Цезарю», никого не увидел. Подлый шантажист просто сбежал.
– Так он тебе ничего не сказал? – Флема столь же удивленно смотрела на кресло, на котором недавно восседал Дженус.
Я, повернувшись к ней, изобразил на лице самый искренний вопрошающий интерес.
– Раз он не сказал, то и я не скажу.
– А может… – начал я, но был мгновенно перебит.
– Нет.
– И все-таки я…
– Сказала: нет, – значит, нет. И вообще, раз ты опять не сдох, вали-ка ты в мир живых. Пока я не довела этот процесс до конца.
– Какой процесс?
Она в ответ показала очередной сгусток тьмы в ладони.
– Понял. Не дурак.
Больше ничего не было сказано. В одно мгновение я оказался в мире живых, но лучше бы я сдох. Болело уже не только плечо, но и все тело. Просто чудо, что организм смог остановить кровотечение, иначе бы я обратно уже не вернулся. Преодолевая боль во всем теле и особенно в плече, я устремился вверх. Воздуха в легких уже давно не было. Наверное, чувства утопающего, которого в последний момент спасли, передать просто невозможно. Долгожданный глоток воздуха опьянял лучше всякого изысканного вина. От облегчения, что живой, едва не теряешь сознание и в то же время потрясение слишком сильное, чтобы нормально соображать.
Некоторое время я просто лежал на спине, влекомый течением и смотрел на звезды. Казалось, они – единственные живые существа в этой кромешной тьме. Они дарили успокоение, надежду. Но, как я уже неоднократно говорил, всему приходит конец. Я напряг зрение и осмотрелся. Моих преследователей нигде не было видно, скорее всего, они просто сочли, что я умер (в общем-то, это было недалеко от истины) и прекратили преследование. В то же время окружающая меня местность была незнакома. По правую сторону от меня находилось все то же 'Поле режущей смерти', если, конечно, это было не какое-нибудь другое поле, а по левую – пейзаж изменился. Деревья были мелки и неказисты. По ним я бы не смог передвигаться, как это делал сегодня… или уже не сегодня? Сколько же времени прошло с момента моей отключки? Если подумать, то не должно было слишком уж много: я ведь тонул и пришел в себя тоже тонувший. Но появляется другой вопрос: где же мои преследователи? Они не могли так быстро уйти, а значит, времени прошло гораздо больше, чем я думаю. Может, это была опять работа Дженуса? Или – Флемы?
Оставив эти мысли до лучших времен, я поплыл к правому берегу. Выбравшись на сушу, поднялся на ноги. От слабости меня качало, сильно кружилась голова и было просто чертовски плохо. Но, тем не менее, я упрямо двинулся в сторону поля. Мне во что бы то ни стало надо было оказаться на другой его стороне. Да и мои преследователи могли объявиться. Это уже казалось маловероятным, но лучше было исходить из самого плохого варианта. Подойдя к полю, я попытался опуститься на колени, но ноги подвели меня, и я
