строить укрепления в любом месте, из-за чего врагу пришлось бы завоёвывать каждый метр с большими потерями. Не добавляла оптимизма и сама дорога, хотя она была мощёной, что было явно несомненным плюсом. В общем, дорога петляла между домами, как обдолбавшийся в хлам заяц, удирающий от не более вменяемого волка. Дома тоже заслуживали, чтобы их упомянули. Они строились с таким прицелом, чтобы на их крышах могли засесть лучники, дабы помогать своим собратьям внизу, а для того чтобы враг по крышам не зашёл в тыл обороняющимся, между домами кое-где оставляли большие просветы (которые были загажены дальше некуда). Причём всё это было так мастерски построено, что, если защитники устраивали контрнаступление, они получали неоспоримое преимущество. Весь город был построен на склоне горы, и контратакующие имели важное преимущество, поскольку нападали сверху вниз, а перепад высоты домов позволял лучникам защитников хорошо видеть врагов.
Всё это я заметил только сейчас, неспешно бредя по пустынным улицам. Просто, когда мы пришли в город, единственным моим желанием было хорошенько помыться. Да и ехал я в закрытой телеге, спрятавшись от надоедливого дождя. О, кстати, насчёт дождя. Я с удивлением задрал голову и стянул с головы капюшон — с неба ничего не лилось и даже не капало. Это было такой неожиданностью, что я некоторое время недоверчиво смотрел на серые тучи над головой, ожидая какого-нибудь подвоха.
Оглядевшись по сторонам, я даже пожалел, что он закончился. Если при нескончаемом дожде город представлял собой одну большую помойку, то что будет теперь? Вода хоть как-то смывала царившие вокруг отбросы, а без неё они будут лишь накапливаться. Причём, судя по всему, этот район был среднего класса, а что творилось в припортовой местности, можно было только догадываться. Правда, это же внушало надежду, что район богачей, располагавшийся за дворцовой стеной, был намного чище того, в котором находился сейчас я. Продолжая идти с брезгливым выражением на лице, я за очередным поворотом наткнулся на трёхэтажный дом с большим крыльцом прямо с улицы. На углу дома висела вывеска с нарисованной на ней пятнистой, как далматинец, коровой. Было заметно, что неизвестный художник больше всего старался над выменем, в связи с чем у меня сразу появились скабрёзные мыслишки. Решив не мучить свою чуткую натуру недостойными ассоциациями, я решительно направился к зданию.
Поднявшись по лестнице, легонько толкнул входную дверь, а войдя внутрь, несколько растерялся. Несмотря на вывеску и возникшие с ней мыслишки, я ожидал увидеть какой-нибудь питейное заведение с сопутствующим нарисованной корове названием, вот только реальность оказалась несколько другой. Я оказался в борделе. По крайней мере, не думаю, что ещё в каком-нибудь заведении можно увидеть толпу полуголых девок. Полуголых — это, конечно, громко сказано, но только если брать в пример наш мир. Если у нас считается в норме, что девушка ходит в купальнике, сделанном из собственных шнурков или схожего материала, то в этом мире женщина, оголившая даже свою щиколотку в присутствии посторонних людей, ведёт себя вульгарно, неподобающе. Сейчас же передо мной ходили штук семь девиц, одетых в женские панталоны, корсет, с распущенными волосами. Угораздило же зайти.
Глава 2
— Господин хочет развлечься? — услышал я сбоку от себя. Тихо уйти не получилось.
Повернув голову на звук, увидел высокую, плотно сбитую, коротко остриженную женщину лет сорока. Просторные штаны, тяжёлые ботинки и пуловер с отрезанным левым рукавом. Оголённую левую руку обвивала татуированная змея. Женщина производила впечатление. Увидев её, я сразу забыл, что хотел ответить, а она тем временем продолжила:
— Девушка на час? Девушка на ночь? Или господин любит, когда девушек много? Две? Три? Может быть, четыре? У нас богатый выбор, вы можете подобрать себе даму по вкусу.
— А эльфийки есть? — посмотрев ей в глаза, спросил я.
Естественно, я знал, что их тут нет, но надо было как-то прекратить этот нескончаемый поток вопросов.
— Нет, — автоматически ответила женщина, после чего нахмурилась.
— Ну да, я несколько странен, — поняв, о чём она думает, произнёс я, окончательно сбивая её с толку. — И вообще, не рекламируйте того, чего нет. По судам затаскаю, моральный ущерб заставлю платить. И откуда вы знаете, что мне понравятся ваши девушки? Разве могут понравится такие? — Махнув рукой в сторону столпившихся девиц, я начал наступать на женщину. — Одежда засалена, лица немытые, руки чёрные, волосы похожи больше на свалявшуюся шерсть. Волос же на теле столько, что зимой можно на снегу спать, в смысле, в сезон дождей на улице ночевать, всё одно жарко будет. Пожалуй, единственное, на что можно посмотреть, так это на фигуру, тут претензий у меня нет. Вот только всё остальное напрочь отбивает желание, особенно исходящий от ваших девушек аромат. Я стою от них в пяти метрах и всё равно чувствую запах немытого тела, ладно хоть без перегара. Они у вас вообще-то моются? У меня на этот счёт большие сомнения. Так вы всё ещё будете утверждать, что я могу найти здесь девушку по своему вкусу?
— Им запрещено пить! — почти истерично воскликнула загнанная в угол женщина. Видимо, это то немногое, что она смогла понять из моего монолога.
— Не бордель, а помойная яма.
— Да ты кто такой?! — взъярилась хозяйка заведения. Мои последние слова заставили её броситься на защиту своего бизнеса. Она начала такой наезд, что я невольно попятился. — Вали отсюда, раз тебе не нравятся мои девушки! Сейчас позову Прона, он мигом выбьет из тебя эту дурь!
— Зови! — почти радостно воскликнул я, замирая на месте.
— Зачем? — недоумённо спросила женщина.
— Дурь выбивать!
— Слушай, придурок, шёл бы ты себе куда шёл, — почти ласково попросила хозяйка. — То, что ты ненормальный, не поможет тебе, если я сейчас позову Прона. У него разговор короткий. Иди отсюда подобру-поздорову.
Таким тоном психиатры предлагают идиотам, пускающим слюни себе на грудь, отдать мясницкий тесак в обмен на конфету. Не удержавшись, я заржал.
— Прон!!! — заорала во всю глотку женщина.
Ей бы в опере выступать, я едва не оглох. Почти сразу после крика хозяйки из-за закрытой двери раздался мощный топот, после чего дверь отворилась, и на свет показался вышеупомянутый Прон. Он был небольшого роста, зато с непропорционально длинными и сильно перекачанными руками, тащившимися за ним едва ли не по полу, чему в немалой степени способствовала его сутулость. Туповатое выражение лица, глубоко посаженные глазки, лысый череп, выступающие лоб и челюсть, капающая с подбородка слюна и в руках здоровенная дубина. Экспонат! Оживший и сбежавший из музея питекантроп. Это подтверждала и чрезмерная волосатость рук.
Я ожидал, что он немедленно бросится на меня, но Прон, посмотрев в мою сторону, что-то промямлил себе под нос, основательно забрызгав пол слюной, а потом развернулся и ушёл туда, откуда пришёл, даже дверь закрыл за собой. Хозяйка лишь недоумённо посмотрела ему в след.
— Дурь выбивать некому, — констатировал я для всех очевидный факт.
— Чего это он? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила хозяйка. Она до сих пор удивлённо смотрела на закрывшуюся за Проном дверь.
— Инстинкт самосохранения, — с умным выражением лица отозвался я. — А бордельчик всё равно хреновый и клиентов нет, — мстительно добавил я.
— У меня лучший бордель в Хогарте! — гневно воскликнула хозяйка.
— Ну да, несложно быть лучшим, если ты единственный.
— Их шесть!
— Тогда мне жаль этот город.
— Думаешь, такой умный? — зло прошипела женщина. — Весь такой чистенький, опрятненький?
— Конечно! — Скромность никогда не была сильной чертой моего характера.
— А клиентов у меня много! Больше, чем у остальных.
— Согласен. У вас есть я, а у других нет и меня. Вот только задерживаться здесь я больше не
