– Почто не проломил стены в Ташкане? – спросил Татаринов.
– Подкоп повел низко. Водой подплыл и порох подмочило, – ответил Арадов.
– Поесть охота?
– Ой-ой, как охота! Сморили голодом, треклятые!
– Вина попьешь?
– Коль дашь – попью и вина.
Татаринов налил вина в серебряную чашу и протянул Арадову, а сам испытующе глядел в поблекшие его глаза.
– Где схвачен был? – спросил атаман неожиданно.
– Тебе, должно, известно где. Под Ташканом.
– Куда ж глядел?.. Дело порушил начисто.
– В подкоп глядел, а со стены арканом царапнули за шею и потащили наверх по стене, едва не удушили.
– А турку ты не сам ли продался?
– Грех говоришь, Михайло. Скорее камень треснет в крепости, чем я продамся турку.
– Ну-ну! – похлопал Татаринов казака по плечу. – Ты не сердись. Почто же чашу оставил с вином?
– А не по правде за сердце рвешь. Пошли еще меня. Буду подкоп вести повыше.
– Повыше подкопали, – сказал Татаринов. – И пороху всадили столько, что ежели взорвет Ташкан – султану будет слышно! Пойдешь с запалами?
– Пойду! Не убоюсь! Хотя сейчас!
– А в крепости прихода от нас не ждут?
– Нет. Турки с Царьграда порох ждут.
– Ну, пей еще, – сказал Татаринов. – Поешь, поспи, а на заре поедешь под крепость. С запалами пойдешь. С тобой отправятся два человека, в твоих делах навычные: Любен – булгарин и Дионисий – грек. Был тут грузин еще Георгий Цулубидзе – за порохом поехал в Грузию и за вином столетним. Вина уже попьем в Азове, ежели грузин поспеет. А может, и в крепости найдется.
– Приехала Варвара, – войдя в кибитку, таинственно объявил Нечаев. – Дорожку сгладить захотелось да с милым попрощаться. – Дьяк хитро улыбнулся.
Татаринов нахмурился:
– Кажись, прощались раз. Пойди, скажи Варваре: в Азове встретимся. Два раза Мишка не прощается – примета выйдет нехорошая.
Дьяк вышел из кибитки. Конь Варвары тут же рванул галопом обратно.
– Поспим, Иван Арадов?
– Поспим, – сказал Иван.
– Заря поднимется – Нечай толкнет.
– Толкну, – сказал стоявший у входа Григорий.
Походный атаман, одевшись в ханское платье, склонился на подушку. Арадов улегся на ковре.
Конь атамана стоял наготове, оседланный.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Черная ночь. На небе ни месяца, ни звезд. Холодный ветерок, дующий с моря, шепчет в кустарниках. Шуршит камыш и трепещут листья на молодых деревьях. В черном просторе, совсем близко, высятся крепостные башни.
Колеса телег скрипнули и затихли. Кони остановились, насторожились.
Испуганный Серапион шептал молитвы. Казаки-возчики повторяли их. Спасет ли ночь-помощница?
Из темноты раздался окрик по-турецки:
– Эй! Стой! Какие люди едут?
Наум Васильев велел Сорокоумову остановиться.
Подъехали к нему шестеро конных турок.
– Откуда, куда едете? – спросили.
Наум ответил:
– Купцы из Астрахани. Везем вам в крепость товары русские.
– Купцы ли? – спросил один. – Купцы в такую пору к нам не ездят.
– Купцы! – сказал Наум Васильев. – Разбойников мы сами боимся. Едва ушли от разбойников – донских казаков. А вас нам бояться нечего! – И велел Наум первым делом дать азовским шестерым конникам каждому по три хороших белки.
