Потом его страх вылился в предположение: «А если один из этих трупов окажется тем одиноким маленьким мальчиком с карусели?»
Это предположение наполнило его сердце неописуемой мукой.
И вдруг он вспомнил о Ранульфе. Ранульф ушел в страну, откуда нет возврата.
Но он собрался следовать за сыном и вернуть его. Ничто не остановит его – он будет пробираться, если нужно, сквозь все заграждения из сновидений, пока не достигнет самой сердцевины.
Он наклонился и прикоснулся к одному из трупов. Тот был теплым и шевелился. Мастер Натаниэль понял, что рискует заразиться каким-то мистическим недугом.
– Но он же не настоящий, он не настоящий, – бормотал мастер Натаниэль. – Я сам все это придумал. Поэтому, что бы ни произошло, мне должно быть все равно, потому что все это ненастоящее.
Темнело. Он знал, что по пятам за ним следует один из каменных нищих, превратившийся в четырехлапое животное, которое звали Портунус. Это животное было защитой и угрозой одновременно, и он знал, что, обращаясь к нему, нужно очень внимательно следить за тем, чтобы действовать в точности с ритуальными правилами.
Он дошел до сквера, с одной стороны которого стояло огромное здание с куполообразной кровлей. Сквозь большое окно с матовым стеклом, на котором был изображен голубой воин, бьющийся с красным драконом, лился свет… Нет, это не было окно с матовым стеклом, просто на белой стене здания отражался дом напротив, стоящий в полной темноте и населенный существами из красной глазури. Мастер Натаниэль знал: они ждут, чтобы он их окликнул, ведь они думали, что он ищет расположения одного из них.
– Что могло привести его сюда, кроме любимого потомства? – произнес голос совсем рядом с ним.
Он оглянулся: улицы внезапно наполнились какими-то странными созданиями – крохотными фигурками его родителей с камина Конопельки, гримасничающими седобородыми стариками с вертящимися вокруг них хорошенькими детками, одетыми в крылышки жуков.
Теперь они танцевали какой-то медленный старомодный танец: из круга в круг, из круга в круг. Да это же только фигуры на гобелене, развевающемся на ветру!
Он снова почувствовал под собой лошадь. Но что это за семенящие шажки за ним? Он беспокойно оглянулся в седле, но обнаружил, что это всего лишь порыв ветра, шуршащий кучкой сухих листьев.
Город и странные существа, населявшие его, исчезли, а он снова ехал по верховой тропе, только уже ночью.
Глава 28
«Клянусь Солнцем, Луной, Звездами и Золотыми Яблоками Запада»
Хотя возврат к свежему воздуху реальности принес облегчение, мастер Натаниэль испугался. Он осознал, что очутился совершенно один глухой ночью в Эльфских Пределах. Луна проделывала с ним всякие трюки, превращая деревья и валуны в домовых и диких зверей, разыгрывая свои шутки с мрачным бесстрастным лицом. Но что это? Луна была почти полной, тогда как прошлой ночью – или это ему казалось – прошлой ночью была только половина Луны, и на ущербе.
Может, время осталось в Доримаре?
И вдруг поднялся сильный ветер, словно вырвавшийся из своего логова крылатый дракон. От его свирепого натиска сосны скрипели, шумели и гнулись, трава шуршала, облака, словно стая птиц, сбились в кучу и закрыли лицо Луны.
Несколько раз его чуть не выбросило из седла. Он плотно закутался в плащ и с тоской вспоминал свою постель в Луде, как вдруг в мозгу у него вспыхнула мысль – видение, которое он так часто представлял себе, лежа в постели, чтобы обострить чувство благополучия, теперь осуществилось – он устал, замерз, и ветер забирался во все швы его камзола.
Внезапно, словно какой-то герой убил чудовище, ветер стих, Луна выплыла из-за облаков, сосны выровнялись и снова застыли – внимательные, безмолвные и неподвижные. Несмотря на это, его конь вдруг как-то странно забеспокоился, начал становиться на дыбы и пятиться, словно что-то, внушающее страх, стояло у него на пути. Напрасно мастер Натаниэль пытался успокоить его. Конь вздрогнул всем телом и тяжело рухнул оземь.
К счастью, мастер Натаниэль упал в сторону и не пострадал, не считая неизбежных ушибов, связанных с падением человека его веса. Он вскочил и бросился к коню. Тот был мертв.
Какое-то время мастер Натаниэль сидел рядом с ним… Конь был последним звеном, связывающим его с Лудом и привычным миром. Вдобавок он был слишком угнетен, а все тело слишком болело, чтобы продолжать путешествие пешком.
Но что за обрывки мелодии доносились до его слуха, и на каком странном инструменте ее наигрывали? Она была слишком невыразительной для скрипки, слишком страстной для флейты и слишком нежной для любой дудочки. Должно быть, это человеческий – или сверхчеловеческий – голос, потому что он мог уже разобрать слова:
Голос смолк, а мастер Натаниэль, закрыв лицо руками, зарыдал так, что, казалось, сердце у него вот- вот разорвется.
В этой магически нежной мелодии он снова услышал Звук. На сей раз в ней не было угрозы, но она пробуждала в его сердце мучительное смятение от того, что он позволил себе упустить нечто, чего ему уже никогда, никогда не вернуть. Словно он уехал от возлюбленной, сказав ей что-то жестокое, а вернувшись, узнал, что она умерла.
Внезапно сквозь эту муку он почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо:
– Эй, Шантиклер! Старый мечтатель! Что с тобой? Неужто крик петуха стал слишком горько-сладким для Шантиклеров? – сказал ему на ухо нежный, насмешливый голос.
Он оглянулся и в свете Луны увидел, что за ним стоит герцог Обри Меднокудрый.
Герцог Обри улыбался:
– Да, Шантиклер. Вот наконец мы и встретились. Твоя семья веками увертывалась от этой встречи, но рано или поздно вы должны были попасть в мои сети. И хотя вы не знали об этом, но в последнее время работали моими тайными агентами. Как я смеялся, когда вы с Амброзием Жимолостью клялись друг другу словами из моих Мистерий! Вы и не подозревали, когда ругались и клялись у двери моего зала с гобеленами, что произносите самое могущественное заклинание Страны Фей.
И, запрокинув голову, он разразился каскадами серебряного смеха.
Внезапно смех замер у него на устах и глаза наполнились удивительным состраданием:
– Бедный Шантиклер! Бедный мечтатель! – сказал он мягко. – Мне часто хотелось, чтобы мой мед был не таким горьким. Поверь мне, Шантиклер, я с радостью нашел бы противоядие от горькой травы жизни, но ничего подобного не растет по эту сторону гор или по ту.
– И все же… Я никогда не пробовал волшебных фруктов, – прошептал мастер Натаниэль.
– В моем саду много деревьев, и они приносят множество разнообразных плодов: музыку и сновидения, горести, а иногда – радости. Всю свою жизнь, Шантиклер, ты питался волшебными фруктами, а
