сказал, — врач поковырял в носу, — тому примерно шесть часов. Пятна слишком отчетливы и под давлением…
Славик страдальчески посмотрел на капитана и укоризненно сказал:
— Я должен это слушать? Это же моя жена…
— Простите, товарищ режиссер, — извинился капитан. — Вы смогли бы ответить на несколько… так сказать… информативных вопросов?
— Думаю, смогу.
— Отлично. В таком случае мы можем пройти… если не ошибаюсь, это ваш кабинет? — Капитан приблизился к двери.
Когда он там побывал? — подумал Славик изумленно. Я этого даже не заметил. Черт бы побрал этот транквилизатор.
Они перешли в кабинет. Капитан без устали чему-то радовался; на сей раз радость у него вызвала пишущая машинка.
Все проходило неожиданно гладко. Славик без какой бы то ни было нервозности повторил версию, которую они выработали вместе с матерью.
Телестудию он покинул в пятнадцать минут пополуночи. Пошел не домой, а к матери, поскольку она звонила ему около семи вечера и просила зайти, дескать, ей нездоровится. Подтвердить это может его ассистентка, барышня Лапшанская, которая говорила с матерью по телефону.
Имя. Адрес. В порядке.
Примерно в час ночи он вышел из машины на Шафариковой площади и пошел к матери. Подтвердить это может водитель и та же ассистентка. Кроме них, в машине был заслуженный артист Карол Антошка, но тот, правда, спал и, вероятнее всего, ни о чем помнить не будет.
Имя и адрес водителя?
Ян Белик. Адреса он не знает.
В порядке. Они это легко выяснят. Адрес матери?
Дунайская улица, номер такой-то.
Почему его не подвезли к самому дому матери?
Он был крайне утомлен, хотел немного проветриться, и кроме того, от Шафки до дома матери всего каких-нибудь сто метров. В самом деле. По дороге к матери он встретился на Шафариковой площади с писателем Миланом Плахим.
Имя. Адрес. В порядке. Как долго он пробыл у матери? В котором часу вернулся домой?
Домой он вообще не пошел. Остался у матери до утра.
До утра? То есть вообще не пошел к своей жене?
Нет, так как ее не было дома.
Откуда он знает, что ее не было дома, раз вообще не заходил сюда?
Потому что две недели назад она уехала к своей сестре в Прагу и, по договоренности, должна была вернуться лишь сегодня вечером. Подтвердить это может ее сестра. Знают об этом и другие люди.
Имя и адрес сестры жены? В порядке. А кто эти «другие люди»?
Например, члены съемочной группы.
В порядке, проверить это им не составит труда.
— Неужели вы не знали, что ваша жена вернулась раньше и ночью была дома?
— Нет, не знал!
— Вы обнаружили это только сегодня утром, когда она уже была мертвая, так?
— Именно так.
— Как вы объясняете себе ее преждевременное возвращение?
— Никак. Я никак не могу его объяснить. Думаю, об этом скорей должна знать ее сестра.
— В порядке. У вас в квартире есть какая-нибудь крупная сумма денег в наличии, какие-нибудь ценности, сберегательные книжки и так далее?
— Есть.
— Что?
— И то, и другое.
— Вы могли бы мне это показать?
Славик встал и подошел к письменному столу. Выдвинул нижний ящик и стал рыться в бумагах. Достал сберкнижку и конверт с десятью пятисотенными.
— Вот.
— Все?
— Все.
— И вы не боитесь держать открыто, вот так, в ящике письменного стола столько денег?
— Пять тысяч. Вам кажется это много? А сберегательная книжка под шифром, известным только мне.
— Ну, что ж, как вам угодно. Хотя… знаете ли, не вводи вора в искушение. На такой случай даже статья предусмотрена!
— На какой?
— В порядке. Ваше дело. Иными словами, ограбление как мотив вы исключаете.
— Разумеется.
— А ваша жена?
— Что?
— Нету ли у нее кое-чего припрятанного в чулке?
— В чулке — нет. У нее все зарыто на Мартинском кладбище. Но официально в том гробу ее бабушка…
Капитан злобно наморщил лоб:
— Кажется, товарищ режиссер, вы довольно мило развлекаетесь.
Славик в упор поглядел на капитана:
— Товарищ капитан, если бы у вас убили жену, вы что, первым делом думали бы о деньгах?
— Возможно, вы правы, — сказал капитан, чуть помедлив, и встал. Оба замолчали.
Капитан, словно бы желая перекинуть мост через пропасть, вдруг разверзшуюся между ними, и снова наладить контакт, подошел к фотографии, висевшей на стене возле книжного шкафа. Это была фотография отца в коричневой деревянной рамке, старая, пожелтевшая фотография, которую Славик особенно любил: отец — в белой рубашке апаш, на голове берет — улыбался от уха до уха и с добродушным вызовом глядел на мир, словно хотел схватиться с ним из какого-то неистового озорства.
— Это ваш отец, не правда ли? Вы похожи, — заметил капитан благодушно. — Чем он занимается?
— Умер, — отрубил Славик.
Капитана, вероятно, удивило раздражение Славика. По-видимому, он намеревался завершить разговор этой определенно трогательной темой; в замешательстве он сказал:
— Я меньше всего хотел вас ранить… Так уж заведено. Нам не дано знать, когда пробьет наш час, как говорится… — Он натужно улыбнулся.
— Несомненно. Если человека посадят за решетку, а потом установят, что была ошибка… — Глаза у Славика потемнели от злости.
— Извините… но ваш отец…
— К чему такая предупредительность, — сердито оборвал его Славик. — Да, мой отец сидел. Но он никого не убил. — Ухмыльнулся: — В конце концов он сам в этом виноват, — махнул рукой, — оставим это. Признался в том, чего не сделал.
Капитан с минуту колебался, потом сказал строгим тоном:
— Как вам угодно.
Он что-то записал в блокнот, испытующе поглядел на Славика и настоятельно пригласил его:
— Давайте с вами вернемся туда. — Открыл дверь в гостиную.
— Пожалуйста, — сказал Славик равнодушно и поднялся из глубокого плюшевого кресла.
