– Еще как! Колоссальный рейтинг, особенно на востоке и в Крыму. По водочке?
Ващенко кивнул официанту, и тот наполнил рюмки холодной, проступающей испариной водкой.
– Я не пью, – решительно отказался Лобенко. – Мы, профессионалы, либо пьем, либо нет. Умеренно не умеем.
– Я и не предлагал напиваться, – обиделся Ващенко.
Лобенко отрицательно покачал головой, и Ващенко один опрокинул рюмку.
– А вам самому нравится моя программа? – спросил под руку Сергей.
Тот задержал водку во рту, чтобы не поперхнуться. Немного раздраженно ответил:
– Да я-то что? Жена Виктора Федоровича от вас без ума, этого достаточно. Вы себе даже не можете представить, Сергей… Можно на ты? Я Володя.
Лобенко не ответил, и воодушевленный алкоголем Ващенко посчитал это согласием.
– У нас на них есть серьезнейший компромат, – доверительно сообщил он. – Я приведу к тебе людей, которые подтвердят – он сам себя отравил, чтобы обезобразить лицо и надавить на людскую жалость. Он надеется за счет этого выиграть избирательную кампанию. Украинский народ сердечен – жалеет убогих и увечных.
– Погоди, Володя, – Лобенко отпил минералки. – Я готов снять фильм против донецких…
– Наоборот, – поправил Ващенко.
– Да, извини. Против «оранжевых». Это будет вам стоить, – он на секунду задумался, наморщил лоб и возвел очи горе, – полтора миллиона.
Картошка встала у Ващенко поперек горла, и он вынужден был срочно запить ее минералкой.
– Гривен? – с надеждой спросил он.
– Нет, евро. В конце концов, – съязвил Лобенко, откинувшись на спинку стула, – вы ведь стремитесь в европейское сообщество, не так ли?
– Мы хотим дружить с Россией, – твердо сказал Ващенко.
– Мы тоже. Но доллар падает.
– Это нереально! На Украине нет таких денег.
– Хорошо, предложи вашу цену.
– Ну, не знаю. Тысяч сто долларов – еще куда ни шло.
Лобенко презрительно фыркнул. Ему захотелось саркастически расхохотаться, но он подумал, что это было бы слишком картинно. Поэтому он блефанул по-другому.
– Володя, сейчас я дам тебе кредитную карту, – сказал он, пристально глядя в глаза собеседнику, – и назову пин-код. Снимешь сто тысяч долларов и навсегда оставишь меня в покое с обоими вашими Викторами. За этот стол мне тоже заплатить?
– Погодите, – Ващенко опять перешел на вы, – мне нужно позвонить.
Бросив салфетку, он вышел из-за стола.
В ожидании его возвращения Лобенко потягивал мелкими глотками минеральную воду и разглядывал облезлых посетительниц ресторана. «Боже, сколько же нужно денег, чтобы, не имея ни кожи, ни рожи, шляться по дорогим кабакам!» – подумал он. Лично он таких в администраторы к себе не взял бы.
За соседним столом француз возмущался, что порция ананасов в «Национале» стоит столько, сколько пять килограммов их же в Париже. Официант терпеливо слушал, вздыхал: «У нас Россия, далеко везти».
Сергей заметил, что среди пиджачной мужской публики в ресторане только он один был в мотоциклетных доспехах.
Вернулся Ващенко. Уже не садясь, процедил свысока.
– Мы согласны. Сергей встал.
– Вот и ладно. Операторы, звук, техника и монтаж будут ваши. Еще вы предоставите транспорт мне и моей редакторше. Она поедет со мной и будет собирать материал отдельно.
Ващенко возмущенно поднял брови.
– Расходы по Кларе я беру на себя, – успокоил его Лобенко, – при полной стопроцентной предоплате.
Ващенко расплатился. Они вышли на улицу.
– Давай хоть половину вперед, – умоляюще протянул Ващенко.
– Никаких половин! – отрезал Сергей.
Он надел тонированный шлем, завел мотор и, слившись с мотоциклом, с мощным гулом унесся вверх по Тверской.
Глава 16
Деньги пересчитывали на лавочке в чахлом и пыльном скверике у проезжей части. Сергей приехал в черно-красном кожаном мотоциклетном костюме. «Совсем как ковбой Мальборо, – подумал Ващенко, – или как его там?»
– Неудачное вы место выбрали, – с опаской сказал он, чуть приподняв крышку кейса и то и дело оглядываясь.
– Место нормальное, – уверил его Сергей. – Не в первый раз.
Он подставил рюкзак.
– Сыпьте! Ващенко опешил.
– Погодите. Тут деньги, – произнес он как человек, знающий им цену, – и большие. Надо пересчитать, все чин чином.
Сергей махнул рукой.
– Чего считать? Стодолларовая бумажка весит один грамм. Сто евро – примерно столько же. Полтора миллиона – пятнадцать килограмм. Плюс вес рюкзака четыреста грамм. Всего должно быть пятнадцать килограмм четыреста грамм. Ващенко смотрел на него во все глаза.
– Скорее, скорее, я опаздываю! – поторопил его Сергей.
Выждав, чтобы не было прохожих, тот бережно пересыпал деньги из дипломата в рюкзак. Почему-то у него возникло ощущение, что он бросает пачки в мусоропровод.
– Однажды в банке, – стал рассказывать Ващенко, чтобы отвлечься от тягостных предчувствий, – мне дали деньги в упаковке. Операционистка на моих глазах рвала склейки и считала купюры на машинке. Потом упаковывала заново. И все равно одного листа я в итоге недосчитался. Вот как они так делают?
Лобенко его не слушал. Он взвесил рюкзак на карманном безмене.
– Ну вот, как в аптеке! – весело воскликнул он. – Пятнадцать килограмм четыреста грамм. А ты боялся!
Он хлопнул Ващенко по плечу и небрежно закрепил рюкзак на заднем сиденье. За его действиями хищника, ухватившего добычу, Ващенко наблюдал с ужасом жертвы ограбления.
– Сергей, расписку напиши, пожалуйста! – попросил он вдруг ослабевшим голосом.
– Вот еще! – отмахнулся тот. – Расписку я апостолу Петру буду писать у святого престола. До встречи в эфире, камрад! – пошутил он.
Ващенко почувствовал слабость в ногах. Лихо вскочив на мотоцикл, Лобенко газанул с места. Но не успел он отъехать, как рюкзак свалился на асфальт. Ващенко стремглав кинулся к нему.
– Ты что?! Так рисковать! На открытом месте! Это же Москва, епт! Дадут по башке, рюкзак схватят – и ходу!
Глаза его бегали по сторонам, перескакивая с проезжающих мимо автомобилей на редких пешеходов поодаль. Казалось, они вращаются вокруг головы.
– Не боись, старичок! – успокоил его Сергей. – У нас это в порядке вещей. На мне же не написано: «Внимание, везу много денег!». Кстати, на этом самом месте я от Березы по тридцать килограммов купюр брал. Извини, домой не могу пригласить, у меня там шлюха сидит.
Он примотал рюкзак покрепче, накрыл сеткой, и вскоре гул его мотоцикла растворился в общем шуме проезжей части. Ващенко стоял ошеломленный, потом достал из кармана телефон и стал тыкать в кнопки дрожащими пальцами.
Глава 17
В Киев Лобенко, Клара и Ващенко поехали поездом. Сергей на всякий случай захватил собственную цифровую камеру. В купе больше молчали. Сергей читал местные газеты, которые покупал на
