собралась навестить Пьетро, мальчик был почти здоров, что почему-то очень не понравилось его сестре.
— Пьетро? Что это такое?! — Стоя в дверях, она неодобрительно сузила глаза и с осуждением смотрела на большой замок из деталей конструктора, который Пьетро и Эми строили полдня. — Ты ведь болен. Сейчас не время для развлечений. Почему ты не в постели?
— Я уже выздоровел, — возмущенно возразил Пьетро, и лицо его приняло упрямое выражение, появлявшееся всякий раз, когда он разговаривал с сестрой.
— Чепуха! — И Анджела издала один из сокрушенных вздохов, на которые была большая мастерица. — Ты еще ребенок и не знаешь, что для тебя лучше. Почему вы позволили ему так быстро встать с постели? — добавила она без паузы, обращаясь уже к Эми. Глаза ее сузились еще больше. — Вас что, не волнует то, что мальчик слаб и болезнь может возобновиться?
— Конечно, волнует, но Пьетро прекрасно себя чувствует, — спокойно сказала Эми, убеждая себя не отвечать на колкости.
Вне всякого сомнения, Анджела искала ссоры, а Пьетро присутствовать при этом было совсем ни к чему. Во время болезни мальчику очень не хватало матери, и Эми делала все возможное, чтобы развлечь его. Джаспер, всегда готовый устроить представление, тоже внес свою лепту, и их старания увенчались успехом.
— А вы думаете, что достаточно компетентны, чтобы судить о здоровье ребенка?
Это был удар ниже пояса, и какое-то мгновение Эми не могла поверить в то, что Анджела действительно произнесла столь намеренно жестокие слова, но злобное выражение ее лица рассеяло все сомнения. Тем не менее Эми взяла себя в руки и произнесла с расстановкой:
— Да, думаю. Как почти любая женщина.
— Какая чушь! — Одетая в обтягивающие синие джинсы и белую шелковую блузку, Анджела прошла в комнату. Ее черные волосы были заплетены в косу, что подчеркивало прекрасную форму высоких скул. Она была красива, уверена в себе и жестока, очень жестока, и походила на кошку, играющую с пойманной птицей. — Мне кажется, у вас нет медицинского опыта? — вкрадчиво спросила она.
— Вряд ли нужно иметь медицинский опыт, чтобы справиться со скарлатиной, — отрезала Эми, — иначе все матери в мире оказались бы в большом затруднении.
— Но вы не мать Пьетро! — с неприкрытой злобой бросила Анджела. — Вы даже не итальянка! Вы для него никто!
— Нет, неправда! — заступился за Эми красный от возмущения Пьетро, вскакивая на ноги со сжатыми кулаками. — Неправда, она любит меня! — гневно воскликнул он.
— Возьми себя в руки, — процедила сквозь зубы Анджела, и в этот момент никто не назвал бы ее красивой.
— Не смей говорить гадости об Эми! Я этого не позволю, слышишь? Она… она…
— Да? Кто же она такая, твоя прекрасная Эми? — спросила итальянка с издевкой. Было ясно, что она с большим удовольствием применила бы физическую силу, чтобы подчинить брата, но не решалась заходить так далеко.
— Она моя вторая мать. — Пьетро произнес эти слова с видом человека, только что понявшего что-то важное. — И я люблю ее, — добавил он для пущего впечатления, увидев, как вспыхнуло лицо Анджелы.
Последовал поток итальянских слов, которые Эми не смогла бы понять, даже если бы сказанное Пьетро не ввергало ее в состояние глубокой тревоги. Она знала, что мальчик любит ее, как и она его, но сила этого чувства оказалась большей, чем она могла бы предположить.
— Что тут творится? — Фраза произвела эффект пистолетного выстрела: сердитый голос Луки заставил Пьетро и Анджелу замолчать. — Ну? Кто мне объяснит?
— Это все Пьетро, он такой гадкий, совершено не слушается, — почти мгновенно нашлась Анджела, и ее красивое лицо выразило такую обиду, что, если бы Эми не знала, в чем дело, смогло бы убедить даже ее. — Он сказал, что Эми для него как мать, а я ничего не значу!
— Неправда! — сквозь слезы воскликнул Пьетро.
Обняв его за плечи и сердито взглянув на Анджелу, Эми сказала:
— Он вовсе не говорил, что Анджела для него ничего не значит…
— Довольно! Мы обсудим это, когда все успокоятся, — решительно прервал ее Лука. — А что касается вас двоих… — он посмотрел на своих родственников, — ваши голоса были слышны с улицы. Вы позорите нашу семью, ругаясь, словно уличные мальчишки! Если бы со мной кто-нибудь был…
— Но ведь не было! — Намек на возможное поругание чести семьи Джерми вывел Эми из себя, и если бы не прижавшийся к ней Пьетро, она бы высказала ему все, что думает об их прекрасном, несравненном семействе! Неужели только это имеет для Луки значение, а все остальное безразлично?
— Нет, не было. — Он одарил ее уничтожающим взглядом, но Эми была слишком возмущена и озабочена судьбой Пьетро, чтобы обращать на это внимание. — А теперь мы пройдем в гостиную и обсудим все как нормальные люди, — ледяным тоном приказал Лука.
— О, Лука… — В глазах Анджелы сверкнули слезы, и, промокнув их платком, она взяла брата под руку. — Я не могу понять, почему он меня так ненавидит…
— Ты достаточно взрослая, чтобы самой разобраться в этом… — Голос Луки звучал сухо, но он не убрал руки Анджелы, и, обернувшись на ходу, та улыбнулась торжествующей улыбкой.
Эта женщина — воплощение зла! У Эми даже мурашки по спине пробежали. На мгновение ободряюще прижав к себе Пьетро, она повела его в гостиную, страшась предстоящего столкновения.
К счастью, Джаспера в комнате не было. Попугай, несомненно, ввязался бы в перепалку, и кто знает, чем бы все закончилось? Паула и Карла унесли клетку на кухню для ежедневной уборки как раз перед приходом Анджелы. Эта процедура доставляла Джасперу большое удовольствие, так как горничные, опасаясь его когтей и клюва, откупались от него любимыми лакомствами.
Эми ожидала немедленного и безжалостного допроса, но, дернув за шнурок, чтобы вызвать горничную, Лука только обернулся к Пьетро, устроившемуся на софе под защитой Эми, и сухо произнес:
— Теперь ты успокоился?
― Да.
Пьетро явно чувствовал себя обиженным, но, с другой стороны, будучи стопроцентным Джерми, понимал, что потеря самообладания достойна порицания.
— Тогда, я думаю, было бы неплохо, если бы ты извинился передо мной за подобное поведение, а потом принял ванну и выпил свой чай в постели. Еще недавно ты был совсем болен.
— И это все, что ты собираешься ему сказать?..
Прервав Анджелу суровым взглядом, Лука вновь повернулся к Пьетро.
— Ну? — спокойно потребовал он.
— Извини меня, Лука, за то, что я кричал, — проговорил Пьетро, подчеркивая, что больше извиняться ему не за что. — Это никогда не повторится, обещаю тебе.
— Отлично, — одобрительно кивнул Лука и обратился к вошедшей в комнату Пауле: — Не принесете ли вы через полчаса чай в комнату Пьетро? И предупредите Рикарду, что мы с синьорой сегодня ужинаем не дома.
— Да, синьор. — Взглянув на их мрачные лица, Паула поспешила уйти.
— Лука! — быстро сказал Пьетро, в то время как Эми безуспешно пыталась определить свое отношение к последним словам Луки. — Можно, я попрощаюсь с Джаспером? — умоляюще проговорил он. — Пожалуйста!
— Что за ужасное создание! Я не удивлюсь, если выяснится, что Пьетро подхватил болезнь от попугая, — сказала Анджела, театрально вздрагивая. — На этих птицах масса микробов!
— Джаспера, вероятно, можно обвинить во множестве грехов, но передача скарлатины в их число не входит, — остановил Лука собравшегося было протестовать Пьетро, а затем добавил: — Можешь провести с Джаспером пять минут. А потом в постель! Хорошо? Тебе нельзя переутомляться.
Бросив на Анджелу красноречивый взгляд, Пьетро без дальнейших пререканий покинул комнату. Если Лука и заметил это, то не подал виду.
— Послушай, Лука, ты слишком снисходителен к ребенку. Он становится просто несносным, —