и, так сказать, на всякий случай извещает его о том, что прииски его, находящиеся в Золотой тайге по речкам Чирокан и Гулакочи, «имеют быть на землях, принадлежащих орочонам Баунтовского острога Киндигирского рода». Вот так! Миллионер–то у нас, оказывается, вы, Дандей. Чирокан принадлежит вам. И тут, полагаю, революция и все ее законы окажутся на вашей стороне. Вы свой миллион, думаю, получите.— Моя не понимай,— повторил Дандей.
– Не прикидывайся! — обиженно буркнул Васька.— Все ведь понимаешь, лешак таежный… Как же оно выходит–то?.. Не, тут, паря, что–то неладно… Ему, значит, миллион, а нам с Жухлицким кукиш с маслицем?.. Торговали, значит, кирпичом, да остались ни при чем…
Васькины миллионные претензии остались недосказанными. В подвале вдруг стало шумно, послышались голоса, смех, топот ног. Дверь тягуче заскрипела, отворилась. Вошли Жухлицкий, представитель «Временного правительства» и Кудрин.
– Господин Зверев! — оживленно заговорил представитель.— Рад засвидетельствовать: вы свое обязательство исполнили в точности. Присутствуя при волнующем изъятии сего драгоценного металла…
– А я со своей стороны свидетельствую, что вы низкие лгуны! — перебил его Зверев.— Почему вы сказали, что Очир здесь?
– Ах, вот вы о чем! — засмеялся Зоргаген.— Путаница вышла, знаете ли. Да и счастье его, что сумел удрать. Ей–ей, казачки б его пристрелили.
– Полагаю, Василий Галактионович теперь свободен? — обратился Зверев к Аркадию Борисовичу.
– Какой еще Галактионович? — не понял Жухлицкий и вдруг расхохотался.— Ах, разумеется же, разумеется… «Галактионович!» Ха–ха!
Энергичным движением руки Зверев оборвал его веселье.
– Господа, у нас, кажется, была договоренность на освобождение двух человек?
– Если вы имеете в виду себя…— начал представитель «Временного правительства».
– Отнюдь! Я имею в виду вот этого человека — охотника Дандея, который содержится здесь без всяких оснований.
– Следствие по его делу еще не закончено,— вмешался комиссар милиции.— А посему я должен…
– Вздор, вздор! — бесцеремонно перебил его Жухлицкий.— Охотник может идти домой. Да и тех двоих тоже можно теперь отпустить. Эй, кто там! — крикнул он, оборачиваясь.— Выпустить сумасшедших! Пусть скорее убираются отсюда. И ты тоже! — Аркадий Борисович указал Ваське на выход.
Купецкого Сына не пришлось просить дважды. Он подхватил полы борчатки и юркнул в дверь.
– А вот что касается вас, уважаемый господин Зверев,— с иезуитской улыбочкой сказал Зоргаген,— то тут возникли некоторые дополнительные обстоятельства…
Кудрин встрепенулся, словно пес, учуявший дичь.
– Вы обвиняетесь в нижеследующем,— важно заговорил он гнусоватым голосом судейского крючка.— В злостном подстрекательстве рабочих к захвату и последующему утоплению драги, принадлежащей всеми уважаемому гражданину Жухлицкому; к захвату ряда приисков, принадлежащих Жухлицкому же, и разграблению имевшегося там имущества; а также в разбойном нападении на служащего вышеупомянутого Жухлицкого и нанесении оному увечья, каковое выразилось в отсечении левого уха…
Несмотря на серьезность своего положения, Алексей не мог удержаться от смеха.
– Послушайте, господин Жухлицкий, ведь вы же как-никак умный человек,— неужели вас устраивает подобный фарс? Аркадий Борисович лишь смиренно развел руками.
– Присовокупляю к вышеизложенному оскорбление должностного лица при исполнении таковым служебных обязанностей,— невозмутимо продолжал Кудрин.— Исходя из вышеизложенного, должен подвергнуть вас аресту с дальнейшим препровождением в город Баргузин для судебного разбирательства…
– Вот видите, господин Зверев,— Жухлицкий снова развел руками.— Предложенный мной давеча совместный завтрак не состоится, о чем весьма и весьма сожалею. Счастливо оставаться!..
– Да, Аркадий Борисович! — вспомнил вдруг Зверев.— Прииск Маломальский — такое название вам ни о чем не говорит?
– Маломальский? Экое бездарное название…— Жухлицкий наморщил лоб.— Маломальский… Кажется, когда–то слышал, но…
– А про Мясного что–нибудь слышали? Нарцисса Иринарховича Мясного?
– Вот это уже более знакомо,— Аркадий Борисович подозрительно поглядел на Зверева.— Откуда вам известна эта фамилия?
– Мне говорил Франц Давидович Ризер,— наугад сказал Зверев.
– Старый лис!— вскипел Жухлицкий.— Неужели все еще помнит? Ну, я ему когда–нибудь покажу Мясного!
И он, в сердцах споткнувшись о порог, быстро вышел из клетушки.
Кудрин подтолкнул к выходу замешкавшегося Дандея.
– Быстро, быстро! Не задерживайся!
Дандей взвалил на спину свою охотничью понягу и побрел к выходу. Проходя мимо Зверева, он остановился, дружелюбно тронул его за рукав.
– Твоя шибко хороший человек. Будешь тайга, ходи мой чум, гости ходи…
ГЛАВА 22
К худу или добру, однако получилось так, что в ту ночь членов Совета и активистов из числа старателей в поселке не оказалось. Ганскау, намеревавшийся сразу ликвидировать Таежный Совет, с группой вооруженных казаков обрыскал весь Чирокан, но никого из членов Совета не смог схватить. Все они накануне вечером разъехались по окрестным приискам и небольшим артелям, занимавшимся полудиким кустарным старательством.
Когда Очир, чуть замешкавшись, выпрыгнул вслед за Зверевым из окна, на земле барахтался темный клубок тел. Где тут кто, понять было совершенно невозможно. Рычанье да неразборчивая ругань — вот и все, что уловил Очир. Он замер в нерешительности, но тут слева грянул выстрел, пуля цвиркнула возле самой головы. Очир мгновенно ответил в направлении блеснувшей вспышки и, должно быть, попал — там болезненно вскрикнули. В этот момент справа метнулась тень, и сильный удар по руке выбил маузер. Тотчас сзади навалился кто–то массивный, сопящий, схватил железными пальцами за горло и начал душить. Уже теряя сознание, Очир успел выдернуть нож и наугад ударил назад, угодив во что–то мягкое. Душивший судорожно всхлипнул, ослабил хватку. Очир вырвался и, с трудом глотая воздух помятым горлом, бросился за угол дома, оттуда зигзагами побежал к обрыву, не глядя, вслепую, скатился в заросли прибрежного ивняка. Вслед ему, выплевывая короткие языки огня, бухали винтовки казаков, тявкал пистолет Ганскау.
Задыхаясь, Очир пробежал по зарослям пару сотен саженей и почувствовал себя в относительной безопасности. Остановился, прислушался. Его не преследовали. Пламя, трепетавшее над береговым обрывом, становилось все меньше, тускнело и наконец исчезло совсем. Видимо, пожар потушили. Очир присел на подвернувшуюся дряхлую колодину и задумался. Идти в Чирокан не к кому. Васька, единственный его знакомый в поселке, кроме Турлая, не имел собственного угла, да и неизвестно, где он сейчас скрывался. Если Зверев жив — а Очир от всей души надеялся, что это так,— надо его выручать, и помочь в этом мог только Турлай, но председатель Таежного Совета обещал приехать лишь к вечеру… Прикинув так и этак, он решил укрыться на Магдалининском, чтобы дождаться там тех, кого Турлай послал вчера по приискам.
До Мария–Магдалининского Очир добрался на восходе солнца. Надежно схоронившись в кустах, он приготовился к долгому ожиданию. Из своего укрытия он видел две тропы — одна, уже знакомая ему, уходила вверх по Гулакочи, а другая, более широкая и торная, шла из верховьев Чирокана, по левому его берегу. Обе они сходились где–то за развалинами приисковых строений, чтобы затем прямиком устремиться к захиревшей столице Золотой тайги.
