– Линда!
– Ладно, – сдалась девушка. – Только сочини немного, строчки четыре, не больше.
– Я жду.
– Помнишь, как ты в прошлый раз провожал меня домой? Мы стояли подле парадного, над крышей висела луна, а потом на луну набежала небольшая тучка и закрыла её середину, и ты сказал, что…
– Луна напоминает баранку.
– А потом на карнизе дома появилась кошка, – продолжала девушка. – Пушистая-пушистая. Она шла медленно и обнюхивала карниз. А потом остановилась и посмотрела на нас. Помнишь, что ты сказал?
– Что кошка – это не кошка, а житель чужой планеты, который впервые увидел землян.
– На всю эту картину тебе даётся четыре строки.
– Рифмы должны быть?
– Желательно.
Арбен сцепил пальцы рук, задумался, и прочитал чуть нараспев, подражая пастору методистской церкви:
– Браво, Арби, – не удержавшись, Линда несколько раз хлопнула в ладоши. – Ты сегодня превзошёл себя.
«А Линда права, – подумал Арбен, чувствуя, как возбуждение сменяется глубокой апатией. – Мне сегодня предстоит бессонная ночь, полная кошмаров. Ну и ладно! Может, я импровизировал сегодня в последний раз? Вдруг этот дар небес исчезнет, когда Ньюмор начнёт осуществлять свой проект?…»
Мимо беседки прошёл пожилой оборванец с остановившимся взглядом и подозрительной картонной коробкой в руках.
– Похож на того старика, правда? – произнесла Линда, разорвав тягостную паузу, когда они оба проводили взглядом оборванца.
– Какого старика?
– Ну, того… Который в картинной галерее… – сбивчиво пояснила Линда.
– Ещё бы не помнить, – оживился Арбен, мрачно усмехнувшись. – Мечтатель!..
Прошлой весной они с Линдой решили осуществить давнишнее желание, сходить в национальную картинную галерею. Долго ходили по тихим залам, скучали. Посетителей было немного, да и те какие-то сонные, вялые. Словно вываренные, определила Линда. А потом набрели на комнату, где были выставлены полотна знаменитого старинного художника, лишь недавно попавшие сюда по завещанию из какой-то частной коллекции. Внимание их привлекла картина в скудно освещённом углу. Пыльная, тяжёлая рама, смутное полотно. Старик куда-то спешит…
Они сидели в беседке до самой темноты. Арбен все оттягивал минуту расставания, словно видел девушку в последний раз.
Вдоль аллеи зажглись фонари, похожие на жёлтые одуванчики, гуляющих становилось все меньше: каждому в городе было известно, что в позднее время в парке прогуливаться небезопасно.
– Пойдём, – сказала Линда.
– Погоди немного, – удержал её за руку Арбен.
– А если бандиты?
– Через несколько дней, возможно, я буду сильнее всех в этом городе, – произнёс Арбен не то в шутку, не то всерьёз. – Тогда я любых бандитов смогу расшвырять, как котят. Что ты скажешь на это, цыганочка?
– Туман, мистика… То ты исчезнешь, то изменишься, то станешь сильнее всех. Как это все понимать?
– Не могу я сейчас сказать тебе всего, цыганочка, – помрачнел Арбен.
Линда сгорала от любопытства, но чувствовала, что расспрашивать Арбена не следует. Если б хотел и мог – сам рассказал бы.
Из полутёмной глубины аллеи показалась маленькая фигурка. Это был мальчуган. Можно было подумать, что мальчик заблудился, не держись он уверенно и спокойно. Видимо, просто возвращался с прогулки домой, оставленный без присмотра беспечными родителями.
Под фонарём близ беседки мальчик остановился и принялся надувать воздушный шарик. Лёгкая оболочка быстро наполнилась воздухом, вскоре на ней во всю рожицу улыбался оранжевый паяц с огромными ушами.
Закончив свой труд, мальчуган несколько раз подбросил шарик вверх, словно волейбольный мяч. Шар опускался медленно, как бы нехотя.
«Так, наверно, играют в мяч на космическом корабле, в условиях невесомости», – подумала Линда. В космосе она ещё ни разу не бывала: летать в Пространство простой продавщице не по карману, даже если она работает в таком шикарном универмаге, как ВДВ…
Забава мальчика кончилась неудачно. Он успел сделать всего несколько шагов, когда импровизированный мяч опустился на кустарник и испустил дух, наткнувшись на что-то острое.
Лёгкий хлопок – и шара как не бывало. Быстро съёжившись, исчез улыбающийся паяц.
Линда прошептала:
– Паяц погиб.
