Робот огляделся. Зыбкий волнообразный свет неизвестного происхождения лился с окружающих плоскостей и выпуклостей. Внезапно в дальнем люке, ведущем в туннель, Энквен уловил какое-то движение. Робот мгновенно пришёл в состояние боевой готовности и изо всех сил напрягся, чтобы вырваться, но тщетно. В этот миг Энквен пожалел, что не сделал раньше попытки убежать. Между тем вылезшее из люка существо медленно приблизилось к Энквену. От других алардиан оно отличалось несколько бо́льшими размерами, а также тем, что поверхность его тела, как и стены помещения, светилась мерцающим фиолетовым светом.
Энквен почувствовал, что алардианин обращается к нему. Микроантенны робота отчаянно заметались, улавливая сигналы.
Вскоре Энквен стал различать в сигналах алардианина определённый порядок, но найти в них какой бы то ни было смысл ему никак не удавалось.
Через некоторое время, убедившись в том, что Энквен не питает к нему никаких враждебных намерений, алардианин освободил щупальца робота, затем слегка подтолкнул его. Энквен сделал несколько шагов.
Неожиданно алардианин с силой толкнул Энквена к противоположной стене, так что робот еле удержал равновесие. Энквен уже приготовился было подороже продать свою жизнь и вцепиться в алардианина, но в этот момент огромная, слегка вогнутая стена, возле которой он находился, неожиданно вспыхнула и засветилась нежным розовым светом. «Экран», — догадался Энквен.
Внутренний ли механизм показывал эти картины? Или сам алардианин вызывал их на экране каким-то неведомым Энквену способом? Этого робот не знал.
По овальной поверхности проплывали строения, которые Энквен видел уже мельком, когда его доставляли сюда. Строения, казалось, свободно парили в пространстве. Алардиане сновали между ними во всех направлениях. Затем на экране показались какие-то приспособления и машины, неведомые Энквену. Робот жадно запоминал всё, что двигалось перед ним.
Но вот экран на несколько мгновений очистился. Затем его поверхность стала медленно темнеть, наливаясь из глубины алой краской того же оттенка, что и алардианское солнце — Проксима Центавра. И вот по вогнутой поверхности двинулись слева направо вращающиеся на ходу фигуры различных геометрических форм: клинообразные конусы сменялись треугольниками и трапециями, некоторые фигуры были посложнее, часть из них напоминала Энквену фигуры виденных им алардиан.
«Возможно, это их письменность, нечто вроде древнеегипетских иероглифов», — сделал вывод мозг Энквена. Внезапно перед роботом появилась странно знакомая картина. В первую минуту Энквен не смог сообразить, где он видел всё это…
…В глубине экрана быстро проплывает ровная пустыня, покрытая оранжевой пылью. Не спеша вырастают вдали скалы: массивные базальты сглаженных очертаний, серо-чёрного цвета… Круглые конические холмы безукоризненной геометрической формы… Наконец острые и высокие пики, окаймляющие гряду скал. Что это? Информационная память Энквена работает лихорадочно быстро. Напрасно он рылся в дебрях её. Ведь это же та самая местность, где они высадились вместе с Киром!
«Где-то сейчас Кир? Что с ним? — по ассоциации возникло у Энквена. — Что со звездолётом и экипажем?»
Между тем скалы, заполнившие весь экран, стали медленно уплывать куда-то в глубь. В итоге через несколько минут перед поражённым Энквеном возникла как бы рельефная карта большого участка поверхности Аларди. Атмосферы нет, и все детали видны необычайно отчётливо. А это что?
На экране проступила вдруг густая сетка, составленная из прямых равноотстоящих параллельных линий, пересечённых такими же линиями под прямым углом. Энквен продолжал вглядываться в багровую поверхность экрана. «Эти линии — координатная сетка», — вдруг осенило его.
Алардианин заметил, что робот начал проявлять признаки понимания, и стал время от времени касаться Энквена, указывая щупальцем то на экран, то на робота.
Энквен припомнил один из радиосигналов, которыми обменивались транспортировавшие его существа. Робот ещё тогда решил, основываясь больше на великолепно развитой интуиции, что этот сигнал является утвердительным ответом на вопрос, чем-то вроде «Да!» на человеческом языке. Теперь Энквен с помощью передатчика воспроизвёл этот сигнал. Приняв его, алардианин заметно оживился. Он стал ещё резче теребить Энквена, затем подтолкнул его почти вплотную к экрану и начал водить щупальцем по координатной сетке.
Энквен предположил, что алардианина интересует место их с Киром высадки, и, протянув осторожно своё щупальце, робот указал точку поодаль от скальной гряды. Теперь уже утвердительный сигнал испустил алардианин, и Энквен понял, что удовлетворил его любопытство.
Алардианин немедленно начал посылать в эфир мощные радиосигналы, очевидно, сообщая о своём успехе.
Энквен, переместившись к алардианину, захотел показать, что питает к нему самые дружелюбные чувства, и протянул для этого щупальце, желая погладить собеседника (повадка, также позаимствованная Энквеном ещё в Зелёном городке у своего человека-воспитателя). Но алардианин истолковал жест Энквена совсем иначе. Быстро отскочив в сторону и вверх, так что вспыхнуло голубоватое пламя двигателя, алардианин испустил несколько призывных радиосигналов. Немедленно в иллюминаторы помещения влетело двое существ, очевидно, находившихся неподалёку. Они почти одновременно испустили утвердительный ответ, а затем ловко скрепили все щупальца Энквена гибкими и прочными приспособлениями. «Как кандалы, виденные мной в историческом музее», — непроизвольно мелькнуло в мозгу Энквена. В этот миг в иллюминатор влетел ещё один алардианин. В передних щупальцах он держал какое-то орудие, показавшееся Энквену лучевой пушкой.
Робот успел ещё послать на «Каравеллу» отчаянную радиограмму, без надежды на то, что она дойдёт:
«Кир пропал. Я также гибну. Следов капитана Владимира не обнаружено. Энквен…»
В тот же миг влетевший последним алардианин подскочил к Энквену и заключил его в оболочку, которую робот принял сначала за орудие смерти. Вещество оболочки оказалось непроницаемым для сигналов, и мир для Энквена погрузился во мрак.
В следующую минуту с помощью своего гироскопа Энквен догадался, что его куда-то перемещают, и довольно быстро.
Пётр Голубничий с волнением следил за секундной стрелкой хронометра. Ровно через пятнадцать минут он должен был ввести штурману полную ампулу биостимулятора — прошло уже четыре часа после того, как капитан повернул верньер на пульте, и тело Алексея в течение нескольких миллионных долей секунды пронзил ток в сорок тысяч вольт…
Перед этим Петру посчастливилось отыскать в картотеке информатория «Каравеллы» подробное описание метода электранса профессора Иро Мичи. Здесь приводилась полная схема расположения электродов на теле в момент включения тока, а также давалась структурная формула биофактора, который нужно было вводить в организм для блокировки жизненно важных органов.
К великой радости капитан обнаружил нужные препараты в аптечке корабля, и Пётр помянул добрым словом всех тех заботливых и дотошных людей, которые занимались снаряжением и комплектованием «Каравеллы».
Уже более четырёх часов прошло с того момента, как Алексей Сибиряков погрузился в глубокое забытьё, подобное смерти. Голубничий в последний раз глянул на мерцающий циферблат: пора!..
Осторожно обнажив безвольную руку друга, Пётр стал протирать ватой, смоченной в спирте, место для инъекции: он ни за что не хотел доверить введение фактора какому-нибудь роботу. Внезапно резко дрогнули и заплясали стрелки приборов на штурманском пульте. «Термоядерный взрыв!» — безошибочно определил капитан. Значит, Кир и Энквен нарушили запрет. Хотя, возможно, в этом была крайняя необходимость? Как он хотел бы быть теперь там, внизу, на Аларди! Но Координационный совет Земли перед стартом «Каравеллы» принял решение — на неведомую планету сначала высаживаются роботы, и лишь потом — люди, в случае, если высадка роботов произойдёт благополучно.
Мысли Голубничего завертелись роем. «Если детонация коснётся антивещества на поверхности Аларди будет плохо… Надо хотя бы на время отдалить «Каравеллу», перейти на новую стационарную
