— Нет-нет! — запротестовал Вася и тут же спросил:
— И что, опасность исчезнет?
— Опасность останется, исчезнете вы!
— А птичка?
— Станет камнем.
— Вич-вич! — подтвердила птичка.
— Ну, счастливых приключений! Грустно признаться, но мне пора! До будущего года, чарики!
Фокусник лёг на берег, его пятнистый комбинезон стал быстро сливаться с камнями, и через какие-то секунды Корбероз исчез.
Глава третья
НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА
Все так и было: дождь, гром и молнии.
В шесть часов птичка разбудила Васю. Он посадил ее на плечо и осторожно прокрался к двери. Любин дом был по соседству. Ее угловая комнатка выходила в садик. Туда и шмыгнул Вася. Окно было высоко, палочки под рукой не оказалось, но на углу стояла кадушка с дождевой водой, откуда можно было дотянуться. Вася накрыл кадку мокрым деревянным кругом, взобрался на него и постучал в стекло. Створки, распахнулись, Люба сунула Васе корзинку и следом, с его помощью, спустилась на землю сама.
— А корзинка зачем? — шепнул он.
— Еда! Хоть сказка, а есть-то надо!
— А у меня нож и спички!
— Вич-вич! — одобрила птичка.
— А где четвёртый? — спохватилась Люба. — Фокусник же сказал, что будет четвёртый!
— Он сказал: может быть! Значит, может и не быть! Или, может, у радуги ждёт! Или по дороге!
Едва они выскользнули из садика, как позади что-то стукнуло, Ребята обернулись. Деревянный круг почему-то слетел с кадушки, но не упал плашмя, как ему положено, а встал на ребро, ни на что не опираясь. Мало того, он вдруг покатился к ним.
— Кш-кщ! — как петуха, пугнула его девочка.
— Но круг, не слушая ее, подкатился и по-свойски ткнулся им в колени. Деревянная ручка, скреплявшая все доски круга, походила на широкий рот, а два разновеликих сучка над ней — на глаза. В деревяшке явно угадывалась человечность.
И Васю вдруг осенило:
— Слушай, не четвёртый ли это?
— Вич-вич! — поддакнула птичка.
— Неужели? — изумилась Люба, Дотрагиваясь до круга и пошатывая его, — он наклонялся и тут же выпрямлялся, как ванька-встанька. — Хм! Ты с нами? — Круг радостно пробуксовал на месте. — Смотри-ка, с нами!
— Значит, четвёртый! Все в сборе!
— Поехали!
Гроза уползла на запад, и в тот момент, когда ребята выбежали к обрывчику, открылось солнце, и над речкой, близ мостика, на фоне темных туч и тёмного от сырости леса, вспыхнула яркая радуга. Птичка защебетала. Дети спрыгнули вниз, приблизились к ослепительному подножию радуги и робко коснулись ее — она была влажной, холодной и твёрдой. И Вася понял, для чего понадобилась такая затяжная гроза — чтобы радуга затвердела.
Круг первым покатился наверх.
— А как же мы? — смутилась Люба. — Она ведь скользкая!
— Ну-ка!
Вася занёс ногу, и под ней тут же образовалась радужная ступенька, а самый крайний цвет, фиолетовый, вдруг отделился от остальных и превратился в перила. Ухватившись за них, ребята стали осторожно подниматься. Земля удалялась. От высоты захватывало дух. На самом куполе приостановились. Далеко внизу блестела река, матово зеленел лес и парили, подсыхая на солнце, крыши домов. Дух захватило еще сильней, когда они обнаружили, что пройдённый кусок радуги растаял, и что они стоят на краю обрыва. Боясь, как бы радуга не начала таять и под ними, ребята поспешили вниз, хотя и спешить опасались — вдруг ступеньки не успеют вырасти, тогда, поскользнувшись, скатишься, как с горы, и расшибёшься. Но ступеньки вырастали своевременно и своевременно исчезали, так что друзья благополучно спустились на землю, где их уже поджидал опередивший их круг.
— Уф! — выдохнули они.
Радуга пропала, пропала речка и родная деревня — они очутились на незнакомой поляне.
— Приветствую вас в сказочной стране! — сказала птичка. — Наконец-то я могу представиться! Меня зовут Ду-ю-ду! — И она склонила головку к раненому крылу.
— Ду-ю-ду, тебе больно? — спросила Люба.
— Не очень. Мне больше больно от того, что я не могу летать. Какая же я проводница без полёта? Я вам нужна в небе, а не на плече! Лишняя тяжесть.
Вася улыбнулся.
— Ты пушинка, а не тяжесть.
— Кха-кха! — стеснительно кашлянул круг, шевельнув ручкой-ртом и распахнув разновеликие сучки- глаза. — Уж если кто тяжёл, так это я! Кха-кха! Простите за хрипоту. Ночью был ливень, и я насквозь промок! Ваш покорный слуга Пи-эр-квадрат! — И круг галантно наклонился на сорок пять градусов.
— Как? — не поняла Люба.
— Пи-эр-квадрат! — повторил круг.
— Это же формула площади круга, — сказал Вася.
— Верно. Ты знаешь геометрию?
— Он всё знает! — ответила за мальчика девочка.
— Неужели? А что такое радиус? Или диаметр? И что больше? Быстро отвечай! — внезапно насел круг.
— Диаметр, в два раза!
— Хм, знает! — почти недовольно заключил круг, обращаясь к Любе. — Молодец! Приятно оказаться в такой компании! Но я тебя, Вася, на чем-нибудь подловлю! Математика бездонна. Да, моё имя площадь круга! Этой формулой мы и знамениты! Впрочем, если длинновато, зовите меня просто Пи-эр, без квадрата! А то квадрат — мой вечный противник! Квадратура круга! А почему, собственно, не круглотура квадрата? Впрочем, извините! Итак, прошу любить и жаловать — Пи-эр.
— Слушай, дружище! А если мы будем звать тебя
Пьером — по-французски? Или Петей — по-русски? — вдруг придумал Вася.
Но круг возразил:
— Не надо! Зачем? Это же человеческие имена, а я не человек и не хочу им быть. Я хочу быть тем, кто есть — математическим существом. Поэтому и зовите меня по-математически — Пи-эром! Ясно? — решительно и сурово заявил круг.
— Ясно!
— Это все равно, как если бы тебя называли Шариком — по-собачьи! — не унимался круг, задетый за живое.
— Ясно-ясно, Пи-эр!
— Вот так!
— Мы очень рады, Пи-эр! — пискнула птичка.
— Я тоже, хотя не помню, как и почему с вами очутился. Помню только, что лежал на кадушке, и меня поливало дождевой водой, а потом мне вдруг захотелось спрыгнуть с кадушки и покатиться за вами, что я и сделал! Вот и все! А почему так — не знаю!
