взглядов фотографию, вырезанную из газеты… Она стояла на лесенке с букетом – его букетом! – и ласково улыбалась ему. Он прислонил фотографию к телефону, стоящему на тумбочке, и долго, долго разглядывал ее.
«…Ты никогда с ней не познакомишься!» – послышался ему голос Соловьева, и он грустно усмехнулся. Сегодня он был рядом с ней, так близко, как никогда, не мог себе даже представить….. . В этот момент дежурный городского отделения МГБ уже набирал номер его телефона.
Пропавший препарат
Возле института дорогу пересекала впадина, оставшаяся после прокладки электрического кабеля. Рабочие не потрудились ее как следует заровнять, и заполненная дождевой водой она превратилась в длинную широкую лужу. Обходить ее, понятно, не имело смысла, – Таня, прижав к груди толстенную «Органическую химию», с ходу перемахнула на другую сторону.
Незнакомый прохожий с любопытством посмотрел на нее. Таня смутилась, покраснела, и поспешила войти в подъезд Института витаминов.
«И когда только я научусь вести себя на улице, – подумала девушка, поднимаясь по лестнице. – Три году как закончила институт, скоро буду защищать диссертацию, а все еще прыгаю, как девчонка».
Недовольная собой, Таня сухо поздоровалась с гардеробщицей, надела белый халат и по коридору пошла уже неторопливой внушительной походкой, как и следовало бы всегда ходить ей, будущему кандидату медицинских наук, ассистенту профессора Русакова.
В лаборатории синтеза на длинных столах, на подставках, на полках всюду стояли стеклянные колбы, бутылки с разноцветными растворами, высокие двухэтажные газгольдеры, низкие, с массивными литыми крышками, кристаллизаторы.
На отдельном столе, посредине комнаты, возвышалось сложное сооружение из склянок, соединенных витками стеклянных и резиновых трубок. По трубкам еле заметными струйками сочилась бледно-розовая жидкость. Она переливалась из склянки в склянку, нагревалась, облучалась светом ультрафиолетовых горелок. Приобретая все более и более, густой, темно-рубиновый цвет, редкими-редкими каплями падала в приемник – небольшую пробирочку с делениями.
Это было любимое детище Тани в лаборатории синтеза,: опытная установка для получения комплексного препарата витаминов по рецепту, разработанному профессор Русаковым.
Напевая веселую песенку, Таня радостными, почти танцующими движениями, обошла кругом стола, проверила автоматические терморегуляторы и холодильники, заглянула в приемник.
«Как медленно идет синтезирование, – отметила девушка, – за ночь всего пять кубиков!» Она услышала во дворе легкое гудение машины, посмотрела за окно и пошла встречать профессора.
Профессор Русаков, высокий, немного сутулый, уже снимал у вешалки калоши. Как большинство людей, целиком отдавших себя науке, профессор был рассеян и во всех случаях, когда дело касалось вещей, не относящихся к его работам, был по-детски неопытен и непрактичен. Таня, будучи моложе профессора в два раза, считала себя опытнее и практичнее его, относилась к нему с заботливостью нежно любящей дочери.
Придерживаясь за барьер вешалки, профессор никак не мог зацепить носком ботинка за пятку калоши и сердился.
– Здравствуйте, Танечка, – ответил он на приветствие. – Вот негодная! вдруг добавил он. – Простите, это я не вам, калоша у меня никак не снимается… делают какие-то… зацепить не за что.
Наконец, ему удалось сбросить упрямую калошу, и он затолкал ее под барьер.
– Заезжал к невропатологам, – продолжал он, – интересовался, как проходят у них опыты с нашим препаратом. Довольны, очень довольны.
Разговаривая, профессор, по мнению Тани, вел себя как-то странно: он почему-то не торопился уходить из вестибюля, долго протирал очки, что обычно делал уже на ходу, и все время старался повернуться к ней спиной.
Таня зашла сбоку, профессор запоздало отвернулся, но она уже протянула руку к его пиджаку.
– Подождите-ка, Петр Петрович, что у вас там?.. Ну, конечно, я так и знала, – и Таня вытащила из-за пиджака профессора крохотного котенка. – Петр Петрович, как не стыдно – опять пиджак выпачкали.
– Я, Танечка, его в газету завернул, а он вылез, паршивец. По дороге нашли – сидит, бедный, прямо в грязи у забора, ну, не оставлять же его.
Котенок доверчиво уселся на теплых ладонях девушки и потерся ухом о ее большой палец.
– Какой он симпатичный, – тут же умилилась Таня. – Мурлычет. А мокрый весь. – его сейчас в термостат посажу, он там сразу высохнет.
Таня прижала котенка к чистому халату и побежала к дверям.
– Танечка, – заторопился следом за ней профессор. – Вы его покормите.
– Ну вот, – остановилась Таня. – А у нас нет молока.
– Зачем нам молоко! Вы ему водички дайте и капельку препарата. – сейчас вам принесу…
Бутылочки с препаратом в шкафу не оказалось.
Профессор в десятый раз оглядел все полки, заставленные банками и бутылками с порошками и жидкостями всех цветов радуги.
– Но я же вчера ее сюда ставил.
– Вчера вы не могли сюда ставить, – сурово заметила Таня. Держа в руках котенка, она неодобрительно следила, как профессор растерянно переставлял с места на место бутылочку с желтым порошком рибофлавина. – Вчера вы были на конференции.
– Ах, да… Совершенно верно, на конференции… – поспешно согласился профессор. – Значит, я ставал ее сюда позавчера.
– Позавчера был выходной, – тем же тоном заметила Таня. – А потом, как видите, препарата в шкафу нет.
– Странно… – профессор усиленно заморгал глазами. – Может быть я его убрал к себе в стол? Ну конечно! – обрадовался он.
– И там нет. – уже смотрела. А если его кто-нибудь взял?
– Кто же его возьмет?
– А вот нашелся кто-нибудь и взял.
– Что значит взял? – запальчиво возразил профессор. – Это значит украл? Так вы хотите сказать? В ваши годы я больше доверял людям.
– Я тоже доверяю людям, – заявила Таня. – не доверяю вашей аккуратности. Сколько раз говорили вам, чтобы для препарата особый шкаф завести,..
– Несгораемый!
– Что ж, можно и несгораемый.
– И часового для охраны. С пулеметом.
– А вы не шутите, Петр Петрович! – возмутилась, в свою очередь, Таня. Вы знаете сами, как дорог нам препарат. Вот придут сегодня за ним из клиники, посмотрю, что вы тогда заговорите.
Профессор Русаков еще раз пересмотрел бутылочки в шкафу.
– Не может препарат потеряться, – продолжал он упрямо. – Это я его куда-нибудь засунул… А не оставил ли я его в препараторской?
Он повернулся к дверям и наскочил на незнакомого молодого человека в армейской гимнастерке без погон.
– В препараторской его тоже нет, товарищ профессор, – с улыбкой сказал молодой человек.
Профессор Русаков удивленно отступил на шаг, вопросительно глядя на Таню, ожидая объяснений. Но Таня тоже, подняв брови, смотрела на незнакомца. Тот, не смущаясь, шагнул вперед и поставил на стол небольшую бутылочку, наполненную чем-то красным, похожим на малиновый сироп.
. – Ну, вот видите, Танечка, – заявил профессор. – Вон он – препарат. – же говорил, что у нас ничего потеряться не может.
