– Ты его нашла?
– Конечно. Он больше никуда не убежит. И вообще больше никто не убежит. – приказала протянуть колючую проволоку по верху ограды.
– Через нее можно перебраться.
– По проволоке пропущен ток.
– Нужно действовать осторожно, – продолжал бурчать профессор, – могут пойти разговоры.
– Могут, – согласилась дочь. – Но разговоров тоже не будет. – приняла меры.
Профессор двинул кресло и встал. Доктор Крейде хотел последовать его примеру, но фрейлейн Морге остановила его.
– Посидите со мной. Отец сейчас пойдет спать, а мне хочется с вами поговорить.
Однако профессор остановился у стола и уставился на блестящий кофейник. Дочь вопросительно подняла глаза. – Ты не помнишь, Эльза, – начал профессор медленно, как бы пытаясь восстановить в памяти что-то полузабытое, – как фамилия того советского профессора…
– Конечно, помню. Профессор Русаков из Института витаминов.
– Да, да, Русаков. Так вот, он занимался изготовлением витаминозного препарата, – продолжал профессор так же медленно и задумчиво. – Мне нужно… видеть этот препарат.
– Хорошо, папа. – постараюсь тебе его достать.
Профессор прошел в угол комнаты, где на стене виднелись круглые циферблаты дистанционных термометров, показывающих температуру в термостатах лаборатории. Он проверил их показания и, опустившись в мягкое кресло, положил голову на спинку.
Доктор Крейде остался сидеть за столом.
– Еще чашку кофе? – спросила его фрейлейн Морге.
– Нет, нет. Благодарю вас.
– Тогда ликера?
Не дожидаясь ответа, она налила две рюмки и подала одну доктору. Он коснулся пальцами ее руки – рука была мягкая и теплая, как у самой обыкновенной женщины.
«Собственно говоря, чего ее бояться? – подумал доктор Крейде, потягивая из рюмки душистый ликер. – Ну, умна, ну, заведует клиникой, – что тут страшного?.. Жестока?.. Это может быть и маской. Мало ли ему попадалось женщин, которые вначале казались и умными и властными, а на деле оказывались самыми заурядными бабами, действующими более по настроению, чем руководствуясь логическими соображениями. Нужно суметь противопоставить ей свое собственное «я», и тогда он сумеет занять здесь более самостоятельное положение».
Доктор Крейде поставил на стол пустую рюмку, поудобнее устроился на стуле и даже положил ногу на ногу.
Она хочет с ним поговорить? Пожалуйста!
Очевидно, фрейлейн Морге разглядела попытку доктора проявить самостоятельность, и будь он более трезв, то, вероятно, заметил бы появившиеся в ее глазах веселые огоньки.
– Дорогой доктор, – сказала она. – У нас в городе случилось несчастье.
– Что такое? – любезно осведомился доктор Крейде, разглядывая носок своего ботинка.
– Больница Портового Пригорода осталась без старшего врача.
– Что же случилось со старшим врачом?
– Его убили.
– Вот как, – доктор Крейде перестал покачивать ногой. – За что же?
Не услышав ответа, он поднял глаза и встретился со взглядом фрейлейн Морге. Ему стало не по себе, он опустил ногу с колена, выпрямился на стуле. Повторить вопрос он уже не решился.
– Какая жалость, – пробормотал он, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Да, – согласилась фрейлейн Морге. – Он был хорошим врачом. Но вот такой случай. – хочу предложить вам его место.
– Мне?! – испуганно удивился доктор Крейде.
– Да, по совместительству. У вас это займёт не много времени. Дежурный врач там есть, вы будете приезжать раза два в неделю… для общего руководства. Видите ли, – продолжала она доверительно, – как вам известно, нам часто требуются… живые организмы для опытов. До сего времени мы доставали их от случая к случаю. Теперь я хочу внести здесь некоторый порядок, больные будут поступать в нашу клинику через вашу больницу… – надеюсь, вы понимаете меня?
Доктор Крейде хотел сказать: «Я не хочу!», но под взглядом своей собеседницы он только обреченно закивал головой.
Да, да. Он согласен. Какой может быть разговор…
– Эльза, – услышали они полусонный голос профессора, – не забудь о препарате профессора Русакова.
– Нет, папа. – обязательно займусь витаминами.
Доктор Крейде незаметным движением просунул палец за воротник и сделал головой несколько вращательных движений, как бы пытаясь выбраться из трясины, засасывающей его…
На заставе
Пограничник Гусаров сидел на койке, привалившись к стене, сдержанно вздыхал и хмурился.
В открытое окно доносилось звонкое хлопанье костяшек и веселые голоса пограничников, игравших на крыльце под навесом в домино. В красном уголке кто-то вполголоса напевал под аккомпанемент баяна, и Гусарову казалось, что на всей заставе только одному ему невесело.
Оснований для плохого настроения у него было сколько угодно.
Подумать только! Из-за чего все произошло? Из-за какой-то паршивой, полудохлой кошки…
И как это было ему не неприятно, однако он опять вернулся к воспоминаниям о несчастных ночных происшествиях.
С вечера, когда он со старшим сержантом Батраковым собирался на дежурство, все шло хорошо. Небо было ясным, всходил месяц, все обещало хорошую видимость, – в этом одно из главных условий, от которого зависит хорошее настроение пограничника.
Но к середине ночи, откуда ни возьмись, набежали тучи, и пошел дождь. Правда, дождь быстро кончился, оставив после себя скользкие под ногами камни и мокрую, холодную траву, на которую так неприятно опираться руками, но тучи остались, и видимость была неважной.
Батраков и Гусаров сидели, прислонившись спиной к корявому, покрытому сырым мохом, валуну на берегу небольшой речонки. В этом месте речонка текла прямо по границе, на том берегу в сотне метров начиналась чужая земля. Берег и на той и на этой стороне реки был завален глыбами камней, кое-где торчал редкий кустарник.
Еле слышно журчала вода у берега.
И вот внезапно, где-то в стороне послышался непонятный звук.
Батраков и Гусаров переглянулись, прислушались.
Звук повторился. Оп походил на скрежет кованого каблука о камни.
Короткими перебежками они быстро двинулись в ту сторону. Звук раздался в третий раз… и тут Батраков остановился, махнул Гусарову рукой, чтобы тот продолжал путь, а сам помчался обратно.
Как потом оказалось, Батраков все же сообразил вовремя…
Гусаров облазил весь берег и, наконец, отыскал источник подозрительного шума – полуживую, еле двигающуюся кошку. На ее шее короткой бечевкой была привязана пустая консервная банка. Задевая за камни, она-то и производила подозрительные отвлекающие звуки.
Когда Гусаров вернулся к Батракову, тот уже держал под прицелом автомата нарушителя, которого успел задержать на самом берегу речки.
Нарушитель оказался покладистым, он вел себя смирно и не пытался выкинуть какой-либо фокус, на которые иногда решаются люди, попавшие в его положение. Он послушно поднял руки вверх, но перед этим
