— Да как смотрю? Нормально смотрю, — улыбнулся Борис Борисович и продолжал уже серьезно: — Программа у Евгении Сергеевны, прямо говоря, — нелегкая. Помочь ей чем-либо мы не можем. Вся ее роль — сплошная импровизация. А тут уж как обстоятельства подскажут.
— С волками жить — водку пить, — уронил полковник.
— Удерживаюсь, по возможности, — сказала я.
— А как вы вообще к этой компании относитесь, интуиция эта самая ваша?
Я чуть помолчала.
— Пока без интуиции, просто к ним присматриваюсь, за разные мелочи цепляюсь. И хотя прямых улик до сих пор нет… даже могу допустить, что все они к нашей истории отношения не имеют — бывают иногда такие мысли, — но вижу, что они не настолько порядочные, чтобы их ни в чем нельзя было подозревать. Думаю, кое-кто из них способен и на насилие, а может, и на что-либо большее. Вот это и помогает мне, как вы говорите — подглядывать. Жду, может, кто из них случайно имя Зои Конюховой помянет. Или у кого-либо вешалку увижу, на болтиках. Пока только так.
— Чего я побаиваюсь, Евгения Сергеевна, — сказал полковник. — Вот вы, как говорите, к ним приглядываетесь, смотрите, как бы они к вам приглядываться не начали. После Аллаховой у вас в городе кое-какие знакомые остались, могут догадаться, какую скрипку вы играли в той партии.
— Город большой, — мало вероятности, что меня кто-то увидит. Да и район другой.
— Все верно — и город большой, и район другой, и вероятность мала вроде бы. У меня сосед пять тысяч по спортлото выиграл, всего одну карточку купил — и выиграл. А там вероятность — одна на миллион. Вот вам и случайность! У вас дело посерьезнее, случайности тут ни к чему.
— Я уже думала об этом.
— Ну-ну! — подбодрил полковник.
— Проиграла за каждого, кто и как себя ведет, если кто-либо что-то услышит про меня и начнет соображать, кто я такая, случайно ли я среди них появилась, а если не случайно, то насколько я опасна для них. Все-таки я больше о каждом из них знаю, чем они обо мне. И думаю о них уже не один день.
— Интересно, и что же надумали?
— Трудно будет им поверить, что я не тот человек, за которого себя выдаю. Ведь в компании Аллаховой самым умным, надо признать, был бухгалтер Башков. Но и он до последнего момента не был уверен, кто я и что собираюсь делать. Я сама пошла на провокацию.
— Это я знаю. Согласитесь, что с Башковым вам еще просто здорово повезло.
— Согласна, повезло. Но и потом у него полной уверенности не появилось и он за ответом ко мне домой пришел.
— Башков-то пришел. Но вы сами сказали, что он умный и понял, что к чему. Но ваши мальчики — это не те умники. Хотя могу согласиться, что подозрение, что вы сотрудник милиции, может где-то вас даже защитить, если они сообразят, что за вашей спиной все УВД, которое так просто вас в обиду не даст. Но это хорошо, если они сообразят. А если они просто перепугаются и с испугу за нож схватятся?
В словах полковника Приходько была своя логика, тут мне нечего было возразить. Я промолчала.
— Вот, вот! — сразу накинулся на меня полковник. — Знаю я вас, Евгения Сергеевна, все-таки не любите вы по сторонам посматривать.
Я, конечно, вспомнила про последнюю встречу с Шараповой, но промолчала.
— Береженого — Бог бережет! — продолжал полковник. — Это и про нас с вами сказано… Ну, что вы молчите? Борис Борисович, хоть ты с ней поговори, а то я, вижу, своими лекциями по технике безопасности Евгении Сергеевне уже до смерти надоел.
Борис Борисович кивнул мне.
— Она будет осторожней, — сказал он.
— Я буду осторожной, товарищ полковник, — повторила я.
Когда я вернулась домой, Петр Иваныч и Максим сидели на кухне и пили кофе. Вернее, кофе пил один Максим, а Петр Иваныч — свой жиденький чаек.
— Бессовестные, не могли меня подождать! А что же вы пьете пустой кофе, Максим? Вы же с работы, сто километров отмахали и, конечно, есть хотите.
— Он сказал, что не хочет, — сказал Петр Иваныч.
— Максим, в отличие от вас, воспитанный, и не хотел вас затруднять. Через десять минут будет готов омлет.
— Спасибо…
— Спасибо вы скажете потом. А я и сама есть хочу. Зато Петру Ивановичу не дадим ни кусочка.
Сделать омлет, как известно, быстро и просто, важно только как следует раскалить сковородку. Электроплита у нас работала исправно, и я сумела уложиться в обещанный срок.
Когда с омлетом было покончено, я заварила свежего кофе, Петр Иванович плеснул в чашечку, за компанию, своего жиденького чайку и опустил сухарик.
— О чем мужчины сплетничали без меня? — спросила я.
— Сплетничали? — сразу вооружился Петр Иванович. — Сплетничать — занятие женское, мужчины обмениваются информацией.
— Хорошо, — мирно согласилась я. — Давайте вашу информацию.
— Чего же вы спрашиваете? А где ваша хваленая интуиция? Догадайтесь.
— Попробую.
На кухне я заметила на подоконнике книгу и, не заглядывая в нее, по цвету переплета заключила, что это томик Куприна из домашней библиотеки Петра Ивановича. И сообразить, кому он здесь мог понадобиться, мне было уже нетрудно.
— Так мы слушаем, ясновидящая? — веселился Петр Иванович.
— Конечно, я еще не волшебница и не берусь охватить все темы вашей мужской высокомудрой беседы. Но думаю, так или иначе, разговор коснулся женщины.
— Ну, положим, — неохотно согласился Петр Иванович. — Хотя здесь не требуется какой-либо особой сообразительности. Когда разговаривают двое мужчин, естественно подумать, что разговор рано или поздно коснется женщины.
— Конечно, — согласилась я. — Особенно, когда разговаривают два таких прожженных ловеласа, как вы с Максимом. Но, так или иначе, вам потребовалось уточнить одну черту человеческого характера в женском исполнении. И тут за авторитетом Максим обратился к Куприну.
— Почему именно — Максим? — не унимался Петр Иванович. — У меня тоже могли быть вопросы к женщине.
— Тогда на подоконнике в качестве справочника лежал бы не Куприн, а, скажем, Джек Лондон. Максиму была нужна «Суламифь».
Тут Петр Иванович промолчал. Он только взглянул на Максима, затем они оба обеспокоенно уставились на меня. Тогда я первая перешла на шутку:
— Думаю, Куприн нашел верный эпиграф к своей «Суламифи». — А вы как считаете, Петр Иванович? Могли бы вы задушить свою Дездемону?…
5
Новому направлению моих поисков можно было дать кодовое название «шоферы».
Следователь Никонов исходя из материалов, собранных в его тощей палочке, сделал, думаю, верный вывод, что Зою Конюхову к ее последней автобусной остановке привезли на машине, вероятнее всего — легковой, а следовательно — частной. И хотя «газик» Геологоуправления был государственной принадлежности, но, по возможностям его использования шофером Брагиным для личных надобностей, он в число подозреваемых тоже попадал. К водителю его нужно было приглядеться повнимательнее, сведения Бориса Борисовича требовали уточнения.
Неожиданное обострение моих отношений с Брагиным поставило меня перед дополнительными трудностями.
