— Больница сразу за поворотом, — сказала Шарапова.
Перекресток, как и площадь, был хорошо посыпан песком, сзади накатывался грузовик, но до него было метров тридцать… и, нарушая сразу несколько правил уличного движения, я включила для инспекции «правый поворот», как бы соглашаясь остановиться, а сама юзом развернулась на перекрестке налево и проскочила между начавшими двигаться трамваями.
Инспектор ГАИ даже поперхнулся от такой наглости, его динамик что-то проревел нам вслед.
— Направо в ворота, — сказала Шарапова. — И прямо до корпуса.
Мы въехали на территорию больницы, и мой «газик», как бы решив, что он хотя и через силу, но выполнил свои обязанности, чихнул и заглох…
К корпусу мы подкатили с молчавшим мотором.
И тут же нам в задок почти уперлись радиатором желто-синие «Жигули». Видимо, чтобы не вносить лишней паники населению больницы, водитель еще при въезде выключил синюю «мигалку».
Я выскочила из машины, открыла заднюю дверку.
— Ну что?
— Все так же.
Инспектор в черном полушубке выбрался из «Жигулей» не спеша — торопиться ему на самом деле было некуда, да и сообразил, конечно, что перед ним не какие-то пьяные угонщики, коли сами остановились у корпуса «неотложки».
Он подошел, козырнул, как положено:
— Лейтенант Тимонов… — но я перебила его.
— Товарищ инспектор, помогите! В машине тяжелораненый…
Нужно отметить, инспектор не стал терять времени на вопросы, подключился к нам с ходу, подхватил Завьялова, и втроем мы понесли его к дверям. Завьялов только глухо постанывал; правую ногу он держал полусогнутой, я не знала, что это может значить, но спрашивать Шарапову не стала.
В светлой приемной в углу за столиком сидела сестра. Увидя нас, тут же поднялась, ничего пока не спрашивая, показала на лежанку, застеленную белой простыней.
— Ножевое ранение в живот, — сказала Шарапова. — Потерял много крови.
Без лишней торопливости, но профессионально ловко сестра помогла сдернуть с Завьялова пальто. Пригляделась, пощупала пульс.
— Танечка! — крикнула она в дверь. — Каталку нам побыстрее. Снимайте с него ботинки.
— Вам нужно остаться пока здесь, — сказала я Шараповой. — Расскажете сестре. А я с товарищем инспектором поговорю. Ему тоже нужно кое-что объяснить.
— Желательно, — подтвердил инспектор.
— Да, — повернулась я уже от дверей, — в карманах у Завьялова могут быть ключи от его машины. Захватите их с собой. Я вернусь, и мы вместе дождемся заключения врача.
— А там я не нужна? — Шарапова кивнула на дверь.
— Думаю, Тобольский управится и один. Надеюсь, что пишет он не хуже, чем говорит.
Мы вышли с инспектором на крыльцо. Над дверями горела лампа, и в свете ее ярко и как-то празднично поблескивали падающие пушистые снежинки. Было тихо и мирно, и я, выключившись так сразу из напряжения последних часов, почувствовала себя вдруг ослабевшей и смертельно уставшей.
— Можно я в ваших «Жигулях» посижу? — спросила я. — А то меня что-то уже ноги плохо держат.
— Пожалуйста!
Инспектор гостеприимно открыл мне заднюю дверку кабины. За рулем сидел бравый усатый сержант-шофер, который воззрился на меня с недоумением, которое у него не убавилось после слов инспектора:
— Подождем пока здесь, Иванцов!
Он забрался на переднее сиденье и повернулся ко мне.
— Сейчас, — сказала я. — Подождите, дух переведу. — И на самом деле мне показалось, что впервые за этот вечер, с того момента, как я увидела в переулке «газик» Брагина, я впервые смогла облегченно вздохнуть. — Рация у вас, конечно, работает?
— Конечно, работает.
— Сигналы по линии вам сообщали?
— Были такие. Что машина ГАЗ шестьдесят девять прошла всю площадь Калинина на красный свет.
— Кажется, никого серьезно не зацепила?
— К счастью, не зацепили.
— Вот на счастье я и надеялась. Почему торопилась — надеюсь, теперь вы понимаете. У меня нет с собой ни водительских прав, ни каких-либо документов — не ожидала попасть в такой переплет. Я попрошу вас: сообщите вашему дежурному в ГАИ, чтобы он срочно позвонил по городскому телефону. — Я назвала номер. — Это специальный телефон.
Инспектор тут же утратил все свое добродушие и взглянул на меня уже с настороженным любопытством.
— И что сказать?
— Сообщите… сообщите, что в районе городской больницы задержана Грошева, на машине ГАЗ шестьдесят девять.
Рация у «оперативки» работала отлично, я слышала весь разговор. Естественно, не могла только разобрать, что говорил дежурному ГАИ названный мной номер, дежурный сам повторил инспектору его слова.
Инспектор повернулся ко мне.
— Спрашивают, нужна ли вам какая-то помощь?
— Нет, уже не нужна. Передайте, что водитель ГАЗа шестьдесят девять сбежал, пусть сообщат куда следует. Остальные все на месте.
Инспектор положил трубку микрофона.
— Вот только, — обратилась я к нему, — мой ГАЗ что-то заглох у подъезда.
— Сейчас посмотрим.
Инспектор выбрался из машины, открыл дверку «газика», а я тут же вспомнила, что оставила ключ в замке зажигания, чем нарушила еще одну профессиональную шоферскую заповедь. Мотор заработал, завелся, что называется, с пол-оборота.
Инспектор вернулся. Конечно, он вынул ключ зажигания и подал его мне.
— В порядке, — сказал он.
— Спасибо. Значит, отдохнул мой старичок. Вот только меня по дороге опять могут задержать. Без документов все-таки.
— А вам куда?
— К Ботаническому жилмассиву.
— Тогда не задержат. Мы в этом районе на всю ночь. За ночь вы, надеюсь, со своими делами управитесь? — чуть улыбнулся он.
У инспектора было крупное лицо — и «губки бантиком», но выражение его глаз, очевидно, могло быть и строгим, и жестким, смотря по обстоятельствам. Я видела, что он с любопытством поглядывает на меня, соображая, что это за птица залетела в его машину, и я бы с удовольствием рассказала ему все… но когда- нибудь в другой раз.
— Думаю, управлюсь, — ответила я на его улыбку, открывая дверку кабины. — Хорошо, что вы оказались тут, так вовремя для меня. Доброго вам дежурства, чтобы не было угонщиков и сбитых пешеходов. Чтобы все легковые вернулись в свои гаражи с целыми радиаторами и багажниками. До свидания.
Так не хотелось покидать уютную кабину «оперативки», я бы с удовольствием посидела здесь еще с полчасика, в обществе близких мне по профессии людей, закурила бы у водителя «Шипку», обжигая пальцы и щурясь от табачного дыма, поговорила бы с ними о дорожных делах…
Я выбралась на асфальт подъезда.
