Собственно, он хотел, чтобы распахнувшаяся дверь сбила с ног привратника. Она и сбила, да так качественно, что тот потерял сознание. А цепочка, кстати, уцелела – вылетели гвозди, которыми она была закреплена.
Дальше было просто – проведению зачисток их учили на совесть. Не торопясь, но и не мешкая, Петр прошел по всем комнатам, стреляя по всему, что движется. Хорошо хоть, собаки на пути, ни во дворе, ни в доме, не попались – их было бы жаль, а огромный рыжий котяра успел молнией метнуться на шкаф, что дало ему полсекунды, за которые курсант успел удержаться от выстрела.
Отца Валентина Петр тоже нашел, узнал по точному описанию, выбитому из пленного. Тот не испугался – тоже, очевидно, не понял, что его сейчас будут убивать, даже из кресла не встал. Улыбнулся еще, гад, и вальяжно указал на стул – видать, поговорить решил, оказать честь. Обнаглела, похоже, местная мафия от безнаказанности… Петр улыбнулся ему и спросил:
– Вот скажи мне, придурок, зачем ты на меня пасть открыл?
Вопрос был риторическим, Петр и не ждал на него ответа. Мафиози только начал открывать рот, а Петр уже выстрелил и, спокойно перешагнув через труп, пошел продолжать зачистку.
Уже уходя, курсант посмотрел на лежавшего у двери языка. Тот все еще не пришел в себя. Сейчас бы добить, но как-то рука не поднялась. Перешагнув через тело, курсант зашагал прочь, подумав, что такая мягкосердечность может плохо кончиться, но не смог себя пересилить. Хотя, наверное, уцелевшим бандитам (а в доме наверняка были далеко не все) будет сейчас не до него – у них ведь дележ власти намечается. Оставалось только аккуратно поджечь дом и спокойно уйти.
Вечером, зайдя по дороге на рынок и купив все-таки то, что хотел, Петр сидел в комнате, наслаждаясь сытостью. Переел он, конечно, здорово – готовили в этом заведении хорошо. Еще больше радовало то, что с финансами теперь проблем не намечалось вообще – в разоренном притоне (хотя, если честно, как-то рука не поднималась обозвать тот домик притоном, уж больно он был чистеньким и аккуратным) курсант позаимствовал в качестве трофеев деньги и опять-таки камешки. Улов был куда интереснее, чем в небогатом банке нищего городка; пожалуй, если верить местным сплетникам, теперь у Петра была сумма, на которую можно купить неплохой замок. Ну и пусть – запас карман не тянет, к тому же натуральные, а не выращенные искусственно камни ценились и на Земле, так что домой курсант рассчитывал вернуться не с пустыми руками.
А утром его ждал неприятный сюрприз. Когда Петр завтракал, с аппетитом приканчивая омлет с ветчиной и шумно (ура! пусть сдохнут хорошие манеры!) хлебая отменный местный кофе, рядом с ним на скамейку присела женщина. Петр не обратил на нее внимания, тем более что мешковатая дорожная одежда скрывала ее фигуру, и продолжал бодро жевать. Когда женщина заговорила, он едва не подавился.
– Ну, здравствуй.
– И тебе… кхе-кхе… не болеть, Виктория.
– Приятно, что помнишь мое имя.
– Чем обязан?
– Да вот… – Девушка небрежно откинулась на стену. – Хочу записаться к тебе в попутчики. Ты ведь идешь на восток?
– Я иду один, свободных мест не предусмотрено. Кстати, как ты меня нашла?
– Да в общем-то просто. Куда ты поехал, я знала – ты и не скрывал. Я купила лошадь и припасы, денег ты дал не слишком много, но мне хватило, и поехала следом дня чрез три. Кстати, путешествуешь ты медленно. А здесь я поняла, что ты не уехал, когда услыхала о том, какую бойню ты устроил. Надо сказать, трупы за собой ты оставлять не боишься.
– Да, не вижу в этом ничего особенного. Ни на кого не нападаю первым, но и хамства в свой адрес не потерплю.
– Твое право. Придется иметь это в виду.
– А зачем? Я иду сам по себе, ты – сама по себе. Прости, но я и так сделал для тебя больше чем достаточно, – фыркнул курсант, отворачиваясь.
– Ошибаешься, космонавт.
Петр медленно, всем корпусом развернулся, одновременно кладя руку на нож. От девушки это не укрылось – она чуть побледнела и потянулась к своему кинжалу, висевшему в ножнах на поясе. Однако оба понимали, что, если Виноградов захочет убить ее, он сделает это быстрее, чем она успеет пошевелиться. Однако курсант не стал никого убивать. Во всяком случае, пока, хотя очень хотелось.
– Кто ты? Откуда знаешь, кто я? В чем я ошибаюсь?
– По пунктам. Я – Виктория Александрова. Мы шли на туристической яхте «Байкал» и были перехвачены рейдером таргов – во всяком случае, так сказал мой отец… которого сожгли по твоей вине. Знаю, потому что у тебя десантная форма и бластер на поясе, которым ты, на мой не слишком искушенный взгляд, неплохо владеешь. Ошибаешься в том, что сделал недостаточно. Еще вопросы?
– Что и почему я сделал недостаточно? Мне казалось, что и так сделал больше чем нужно. Совершенно бесплатно, заметь.
– Потому что, как любой военный, ты обязан сделать все, чтобы спасти жизнь граждан федерации. Ты обязан был вытащить моих родных с костра. Но раз ты этого не сделал, что простительно, потому что, как я поняла потом, ты просто не знал, кто это, то хотя бы обязан доставить меня на Землю.
– Типично женская логика, – безразлично пожал плечами курсант. – Я не приносил присяги, так что не являюсь военнослужащим и ничем тебе не обязан. И отца твоего спасать был не обязан, и, прости, тебя. Вообще, мне проще и безопаснее было пройти мимо, поверь. И уж тем более я не обязан тащить тебя куда бы то ни было. Особенно на Землю – да и как, скажи, я это сделаю? Я курсант, был на практике, до присяги, кстати, оставалось всего ничего, наш корабль точно так же завалил рейдер таргов, подозреваю, что тот же самый, что расколотил вашу яхту. Вряд ли здесь было два таких корабля. Поэтому извиняй, девушка, бананьев нема.
Конечно, Виноградов покривил душой – присягу он приносил в тот самый день, когда их училище преобразовали из коммерческого в военное. Но какая разница? Главное, чтобы девица засунула свои претензии куда подальше и, желательно, вообще оставила его в покое.
Плечи девушки разом поникли, да и сама она как будто уменьшилась в размерах. Ну да, эта сопля, которой, судя по всему, не больше шестнадцати – восемнадцати лет, уверилась, что ее доставят домой и ее проблемы уже позади. Ага, щщас.
– Мне не нужна лишняя обуза и попутчица, которой придется вытирать сопли и следить, чтобы она не путалась под ногами, – припечатал Петр. – Я, конечно, понимаю, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, но чужие проблемы на себя взваливать не намерен, мне самому выживать надо. И еще… Я тебе не верю. Не знаю, кто ты такая, но шансы, что мы встретимся на том острове, убегающе малы. Так что не надо ля-ля, не верю я в совпадения. Иди своей дорогой, родная.
– Да как ты…
– Смею, смею. – Петр зацепил из стоящей на столе миски зубчик ядреного местного чеснока, ловко очистил, кинул в рот и с наслаждением разжевал. Дохнул на собеседницу непередаваемым ароматом. – На будущее. Никогда и никому не говори, что этот кто-то тебе что-то должен. Я, например, ни у кого ничего не занимал. Кстати, в твоей истории и без того хватает нестыковок. Например, как ты проехала через лес – одна, да еще быстрее меня? Ну, может, на лошади ты сидеть умела и до того, но поездка была опасной для одинокой женщины. Даже хорошее оружие не гарантирует безопасность. Пострелять мне там, кстати, пришлось.
– Ну да, ты стреляешь не задумываясь. Тебе бластер со шпагой, похоже, заменили и мозги, и образование.
– Не заменили, а явились убедительными доказательствами моей правоты в любом споре. Кстати, достать бластер порой намного выгоднее, чем спорить, – ты не поверишь, сколько вопросов решаются сами собой. Но ты разговор-то от темы не уводи. Так как ты через лес проехала?
– Нашла попутчиков.
– Вот с ними и отправляйся дальше. Сейчас по этой дороге ездят только купеческие караваны, а они ползут как черепахи. Не могла ты меня догнать, научись врать сначала.
– Там ехал какой-то дворянин с семьей. Они передвигались намного быстрее. Вот и догнала… Часть пути еще и в карете проехала. С удобствами, развлекаемая галантным кавалером.
