корабле.
– Открывай двери, умник! – Петру казалось, что он кричит, но на самом деле голос его больше напоминал шепот. – Открывай, зараза!
Курсант с силой ударил кулаком по опоре, потом поднял глаза и посмотрел на корабль. Тот был все так же неподвижен и безразличен к человеку. Какое там открывай, курсант даже не мог определить, где у этой громадины люки, – те, кто строили корабль, были на голову выше в корабельном дизайне, чем лучшие инженеры современности. Во всяком случае, обнаружить что-либо в этой мешанине брони и орудийных башен вряд ли сразу смог бы даже более здоровый и менее озабоченный совсем другими вопросами человек.
А потом земля глухо содрогнулась. Петр обернулся и только чудом удержался от того, чтобы не охнуть – позади него глыбился тяжелый даже на вид агрегат, напоминающий гротескную человеческую фигуру, только почему-то четырех метров высотой, всю в каких-то непонятной формы, но вполне понятного назначения блоках и отливающую синеватым металлом. Память помимо воли выдала – имперский средний боевой робот. Две тонны брони и оружия. Силовая защита. Скорость до двухсот километров в час по земле. Способен летать со скоростью до пятисот километров в час на высоте до двадцати километров. Вооружение – не определено, все зависит от конкретных подвесных оружейных модулей, которые могут варьироваться в очень широких пределах. Автономность неизвестна. Боевая эффективность тоже неизвестна, но всеми экспертами характеризуется как очень высокая. Единственный известный случай контакта с действующим образцом закончился боем между ним и ротой десанта при поддержке бронетехники. Десантники проиграли бой, и после эвакуации немногих уцелевших робот был уничтожен огнем с орбиты. Словом, совершенная машина для убийства.
Петр положил руку на бластер, но тут же убрал ее – это было по меньшей мере глупо. Примерно так же глупо, как выходить с палкой против тяжелого танка. Однако его движение, очевидно, не осталось незамеченным – робот приподнял один из наплечных оружейных блоков, и это было последнее, что видел курсант.
Когда он пришел в себя, над ним был потолок, белый и стерильный настолько, что в метре от него любой микроб должен был загибаться в ужасных муках. Почему-то курсант был твердо уверен – это именно потолок, хотя чем это еще могло быть? Облаками в райских кущах, что ли? Так Петр сильно сомневался в том, что его возьмут в рай, даже если предположить на миг, что этот рай есть, а это, по его мнению, было еще глупее, чем предположить, будто все им сейчас виденное – результат предсмертного бреда. Уж слишком четко и логично он мыслил для умирающего. Но откуда тут взяться потолку?
– Ну что, очнулся, чучело гороховое? – раздался откуда-то, казалось, отовсюду, на удивление приятный мужской голос. – Очнулся-очнулся, нечего шлангом прикидываться.
– Ну, очнулся, что дальше?
Похоже, этот вопрос поставил невидимого собеседника в тупик. Во всяком случае, он несколько секунд молчал, очевидно переваривая информацию, прежде чем сказать:
– А чего лежишь, не шевелишься?
– А лень.
– Хм… Ну, вы, молодой человек, даете…
– Ну, я вообще-то никому и ничего не даю – предпочитаю брать, причем много и сразу. А тебе давать жена будет… Наедине.
В ответ раздался громовой хохот.
– А вы хам, молодой человек.
– Не завидуйте, не стоит… Где я?
– Вот с этого и надо было начинать, – нравоучительно и чуточку сварливо ответил голос. – В медотсеке ты лежишь. Хоть бы спасибо сказал.
– Спасибо. А за что?
– Как за что? – Голос, казалось, даже поперхнулся от такой наглости. – Тебя, понимаешь, с того света вытащили, а ты еще и хамишь.
– А как я на тот свет попал-то?
– Гм… Когда тебя подняли на борт, ты был в состоянии клинической смерти.
– Интересно, с чего бы? Последнее, что я видел, был робот, а, по моим расчетам, мне оставалось жить еще суток двое, не меньше. Только не говорите, что робот меня и пристрелил, – не поверю, на нем было оружия достаточно, чтобы поджарить средних размеров континент, и выстрели он, я бы с вами не разговаривал.
– Гм… Ну, вообще-то так и было, выстрелил он. Кто ж знал, что ты такой хлипкий, от одного выстрела из станнера ласты склеишь и коньки отбросишь.
– Ну, кто из нас хлипкий, вскрытие покажет.
– А оно, кстати, может показать, что кое-кто скончался в результате вскрытия. – Неизвестный собеседник, похоже, начал терять терпение.
– Все, намек понял, осознал, проникся, больше не буду и все такое.
– То-то, – отозвался собеседник, остывая. – Ты пошевелись, пошевелись – мне надо знать, нормально ли функционирует тело. А то, когда тебя принесли, оно находилось в таком состоянии, что было проще вырастить новое, а не регенерацией старого заниматься.
– И что, вырастили? – с тревогой в голосе спросил курсант. Не то чтобы его это сильно огорчало, но было как-то не по себе.
– Да нет, успокойся, что я, не знаю, как вы, люди, реагируете на подобную процедуру? Совершенно неадекватно, кстати, реагируете, так что вместо относительно простой процедуры пришлось повозиться с тобой, провести сеанс экстренной регенерации, скажи спасибо.
– Спасибо. – Что-то в последней фразе неприятно резануло слух. Секунду спустя он понял, что это оборот «вы, люди». Подумав пару секунд, Петр осторожно спросил: – А вообще, с кем имею честь разговаривать? Вы что, не человек?
– Человек? – Хозяин голоса, похоже, пребывал в полнейшем недоумении. – Нет, конечно. С чего ты так решил?
– Тогда, может, вы будете настолько любезны, что представитесь? А то как-то не очень удобно разговаривать непонятно с кем.
– Да не вопрос. Искусственный интеллект первого ранга ВС две тысячи пятьсот сорок шесть, серия четыре. Если по-простому, то можно Янычар. С кем имею честь?
Упс – самое, как известно, страшное слово в ядерной физике… Это куда же его занесло-то? Или точно предсмертный бред? Да не похоже, уж больно осмысленно все звучит. Может, просто сон? Механически представившись, Петр украдкой ущипнул себя за руку и чуть не взвыл – последствия щипка были вполне реальными, то есть болезненными. Искинт, если это и вправду был искинт, в ответ на это действие удовлетворенно заметил:
– Ну что же, все рефлексы в норме. А позволь полюбопытствовать, что тебя настолько удивило, что ты прибег к такому неадекватному воздействию на свой организм?
Петр ожесточенно потер виски. И в самом деле – что? Все нормально, все в порядке, все отлично… Если не считать того, конечно, что искинтов не бывает, это знает любой школьник. В таком ключе он и ответил, услышав в ответ задумчивое хмыканье:
– Интересное мнение. Школьникам, конечно, многое известно, но ведь я-то есть. Это – очевидный и непреложный факт, и меня как-то не тянет исчезать только из-за того, что какому-то школьнику взбрела в голову такая вот дурная мысль. Кстати, а почему меня не может быть?
– Да потому, что ни одному ученому пока не удалось создать саморазвивающуюся программу, имеющую характеристики полноценной личности. Сколь бы они ни были совершенны, все равно в результате получается только гигантский калькулятор, и, какими бы возможностями ни обладали компьютеры, качественного скачка не происходит.
– Это тоже знает любой школьник?
– Ну да…
– Значит, два варианта – или у вас очень посредственные ученые, или ваши школьники не все знают. Я, честно говоря, склонен предполагать вторую версию, хотя, возможно, за тысячу лет могли и головастики
