отказалась, они бы отлично смотрелись в моей гостиной.
– В нашей они будут смотреться не хуже, – заметила мать, не оставляя ей никаких иллюзий.
С тех пор как Изабелла начала готовиться к свадьбе, все ее мысли были заняты будущим семейным гнездышком, для которого она старалась урвать все, что представляло хоть какую-то ценность.
Джулия думала о Лео. Пусть сестра забирает все, что хочет. Лично ей ничего не надо. В калейдоскопе памяти мелькали подробности сцены в чужой квартире, куда привез ее Лео. Если бы сейчас она могла найти его, поговорить с ним, предупредить, что должна уехать!
Когда зазвонил телефон, Джулия сломя голову бросилась в коридор, схватила трубку, нетерпеливо закричала в нее:
– Алло!
– Как ты смотришь на то, чтобы заняться «Песнью о Роланде»? – Это была Сильвана.
– Сегодня не получится.
– А может, я заскочу? Отец едет в вашу сторону, он бы меня подбросил.
– Я не в форме. Ужасное настроение. Мне в голову ничего не полезет.
– Ну так просто поболтаем, – не отставала Сильвана, от которой не так-то просто было отделаться.
– Поверь, даже болтать нет настроения.
– У меня есть пластинка «Битлз», – почти прошептала в трубку Сильвана, словно признавалась в чем-то постыдном. – Я могу ее захватить. Может, твоя сестра захочет ее послушать. Или брат.
– Ладно, – признав свое поражение, согласилась Джулия, – приезжай… Скоро приедет Сильвана, – сообщила она, вернувшись в гостиную.
– Это та верблюдица с желтыми зубами? – сморщил нос Бенни.
– Какой ты остроумный! – поддела его Изабелла. – Между прочим, эта верблюдица к тебе неравнодушна, я видела, как она на тебя смотрит. Имея такого влиятельного папочку, можно и не быть красавицей: все равно женихи найдутся. Советую тебе не отмахиваться от такой завидной невесты.
– Ты не можешь оставить свои советы при себе? Уши вянут слушать, – огрызнулся Бенни.
Когда приехала Сильвана и в гостиной завели разговор о новой пластинке «Битлз», Джулия тихонько вышла и направилась к матери в кухню.
– В кого ты теперь влюблена? – задала мать неожиданный вопрос, вытирая вымытую тарелку.
– Все-то ты замечаешь, мамочка, – растерялась Джулия.
– У тебя же это написано на лице. С тех пор, когда ты в пятнадцать лет безнадежно влюбилась в того молодого человека, я имею в виду Гермеса Корсини, я всегда знаю настоящую причину твоей рассеянности, грусти, раздражительности. Итак, кто же он?
– На этот раз ничего похожего на Гермеса.
Мать насторожилась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я люблю взрослого мужчину. – Джулия на мгновение запнулась. – Он женат.
– Женат?
Кармен почувствовала, как под ложечкой у нее похолодело. Она закрыла кран, вытерла руки, горько вздохнула. Она не стала читать проповеди, удержалась от упреков. Ей все труднее было находить общий язык с этой странной, не похожей на нее, непредсказуемой дочерью, для которой не существовало запретов, а жизнь без запретов рано или поздно может привести к катастрофе.
Кармен мысленно перебрала всех, с кем в последнее время общалась Джулия.
– Лео Ровелли, – почти утвердительно сказала она.
– Да, – призналась Джулия.
– Это у тебя серьезно?
– Такими вещами не шутят.
– Постарайся, чтобы об этом не узнал отец.
При слове «отец» Джулия со стыдом подумала, что вспоминает о папиной болезни лишь тогда, когда о ней говорят другие. Теперь она из-за его болезни должна уехать из Милана и не успевает предупредить об этом Лео.
– Не бойся, он ничего не узнает, – пообещала она.
– Надеюсь, у тебя это скоро пройдет. Дай Бог, чтобы поскорее и чтобы ты не слишком страдала. – Кармен подошла к ней и поцеловала в висок.
Джулия обняла мать. Так, обнявшись, они некоторое время молча стояли посреди кухни – мать и дочь, объединенные любовью, в которой было больше боли, чем радости.
Кармен проводила дочь на вокзал, к поезду. Джулия поднялась в вагон, прошла в купе второго класса и села на свободное место. Этот вокзал из стекла и металла с его высокими сводами всегда напоминал Кармен величественный собор, хотя свистки поездов, лязгающие буфера, невразумительные объявления по радио, крики предлагающих свои услуги носильщиков, гомон пассажиров никак не вязались с холодной торжественностью собора.
Память Кармен воскресила далекую, без малого двадцатилетней давности, поездку в Модену тем же поездом – Милан – Рим. Она до сих пор помнила, какого цвета на ней было пальто, помнила фибровый чемодан, старые туфли, нищету, горечь, боль. Как изменился мир за эти двадцать лет! Как изменилась ее собственная жизнь! Та далекая поездка подарила ей дочь. Чудесную дочь. И такую же несчастную, как она. Изабелле служили защитой эгоизм и врожденная хитрость. Бенни обладал на редкость практичным умом. Одна только Джулия была незащищенной, как воин без доспехов, уязвимой, безоружной перед жизненными испытаниями.
Мимо разносчики катили тележки с газетами, напитками и бутербродами.
– Купить тебе что-нибудь поесть?
– Спасибо, мама. Я сыта.
– А что-нибудь почитать?
– Зачем? – Джулия улыбнулась. – В дороге так хорошо думать.
– Ты мой философ, – шутливо сказала мать. – Только смотри, не переутоми свою маленькую головку, она может и не справиться с потоком твоих мыслей.
Раздался свисток локомотива. Джулия высунулась в окно.
– Счастливого пути, доченька! Я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю.
Поезд тронулся. Кармен шла рядом с вагоном.
– Джулия! – кричала она. – Не упускай своего счастья! Слышишь? И не думай о последствиях!
Джулия послала ей воздушный поцелуй и долго не отрывала глаз от быстро уменьшающейся фигурки матери.
Выйдя на привокзальную площадь в Модене, Джулия увидела, как ее автобус отходит от остановки: он ушел у нее из-под носа, и теперь неизвестно, когда придет следующий.
– Синьорина де Бласко? – снимая фуражку, спросил ее незнакомец в форме, похожей на офицерскую.
Джулия даже испугалась.
– Это вы мне? – переспросила она, понимая, что выглядит глупо: вокруг не могло быть других де Бласко.
– Да, синьорина, – подтвердил незнакомец. – Машина ждет вас. – И он показал на голубой лимузин с тонированными стеклами.
Джулии пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться. Офицер оказался всего-навсего шофером. Но с какой стати, почему ее ждала на станции эта шикарная машина с шофером?
Взяв у нее дорожную сумку, шофер открыл заднюю дверь. На сиденье Джулия увидела маркизу Заиру Манодори Стампа.
Глава 5
– Садись, не стесняйся. Или ты меня не узнаешь? – весело спросила она Джулию своим хрипловатым чувственным голосом. – Неужели я так изменилась? Я – Заира, а не Мадонна.
– Хорошо, что предупредила. А то бы я всю голову себе сломала, с какой картины Рафаэля ты сошла.
