Эмилиано сделал усилие, чтобы сохранить самообладание.
— Политики, конечно же, войдут в игру, — объяснил он, — и попытаются навязать нам свои законы. И если мы будем паиньками, как они ожидают, нам оставят иллюзию, будто мы по-прежнему здесь хозяева. Мы даже сможем принять на работу курьера или парочку секретарш, не спрашивая их разрешения. За все надо платить. Не рискуя, не выиграешь. Есть шанс выправить положение, но гарантий никто не даст! Итог всей этой игры можно будет подвести лишь в конце.
Лола вспыхнула. Помимо того, что она была младшей в семье, она к тому же и выглядела моложе своих сорока пяти лет. Красивая, надменная, дерзкая на язык, она могла двумя словами уничтожить самую прочную репутацию.
— Это может оказаться игрой без конца, — со злостью сказала она брату. — Ставка за ставкой без всякого результата. Поиски вечного двигателя.
— Для кого страсть к азартной игре сделалась пороком, только тот и может проиграть, — сухо ответил Эмилиано. — Но, повторяю вам, мы собрались не из-за этого.
После этих его слов среди присутствующих воцарилось настороженное молчание. Все глаза были устремлены на него, все ждали, что он скажет.
— Я принял решение, — медленно проговорил Эмилиано, — которое и хочу сейчас сообщить вам. Я довожу его до вашего сведения для того, чтобы вы не оказались перед свершившимся фактом.
На озабоченных лицах собравшихся застыло напряженное ожидание. На этом корабле, в трюмы которого уже врывалась вода, каждый хотел бы встать у руля, но ни у кого из них, кроме него, не было для этого ни силы, ни способностей. И все они знали это.
— Если ты решил взять всю ответственность на себя и остаться один на капитанском мостике, я предоставляю тебе полную свободу действий, — вмешался Фернандо Принетти, не дожидаясь его дальнейших объяснений.
Эмилиано улыбнулся, но улыбка тут же погасла из-за резкой, пронизывающей боли в боку. На несколько мгновений у него перехватило дыхание.
Прав был Овидий Декроли: пожалуй, Фернандо выразил общее мнение. Но он уже выбрал другой путь.
— Я не останусь на капитанском мостике, чтобы вести наш тонущий корабль к тихой гавани. Я ничего не беру на себя. Я ухожу от дел, и вам придется действовать без меня, — заявил он.
— Я тебя правильно понял? — удивленно спросил Фабрицио.
Решение старшего брата выдвигало вперед его, а этого ему совсем не хотелось. Эмилиано не мог дезертировать и оставить в такой трудный момент его одного.
— Ты прекрасно понял меня, — ответил Эмилиано. — Недавно я надежно поместил свои двадцать процентов в одну компанию, которой будет руководить мое доверенное лицо. К ним я присоединил одиннадцать процентов маминой доли и четырнадцать процентов Ипполиты. Таким образом, это доверенное лицо владеет сейчас сорока пятью процентами акций издательского дома «Монтальдо» и нашего акционерного общества «Монтефин». Излишне говорить, что это доверенное лицо будет распоряжаться акциями совершенно самостоятельно. Я попытался спасти то, что еще было можно.
Франко Вассалли порывисто вскочил с кресла.
— Ты не имел права так поступать! — крикнул он.
Эстер Монтальдо, которая внимательно слушала сына, решила вмешаться в разговор.
— Ты заблуждаешься, мой молодой друг, — сказала она слегка надтреснутым от старости голосом. — Эмилиано может действовать так на основании устава, принятого нашей семьей. Он ведь не предусматривает никакого преимущественного права. Ты должен бы это знать, мой мальчик. И каждый из вас должен знать.
Мягким движением руки она поправила прядь волос, спустившуюся ей на лоб.
— Каждый член нашей семьи, — продолжала она, — может продать, свою долю, не предлагая ее родственникам. Мой сын Джанни, выйдя из дела, продал свои акции нашему самому ожесточенному конкуренту — издателю Ровести. И чтобы выкупить их, мы уступили тебе, Франко, пятнадцать процентов своих акций. Иначе, мой милый, ты не сидел бы здесь.
Финансист посмотрел на нее с ненавистью.
— Но я не раз предлагал изменить этот проклятый устав, — вскинулся он.
Снова подал голос Эмилиано.
— Отклоняя твое предложение, мы преследовали свои интересы, так же как ты, покупая акции, преследовал свои, — сказал он спокойно. — И тогда мы не встретили особого сопротивления с твоей стороны. Наших пятнадцати процентов тебе за глаза хватило. У тебя от них текли слюнки, и потому ты не настаивал больше на своем требовании. Тебе важно было запустить лапу в сейф издательства «Монтальдо». И не понимаю, почему теперь ты так горячишься. В конце концов, это ничего не изменит. Моя компания не будет вмешиваться в ваши решения.
— Я хочу знать имя этого доверенного лица, — разъярился Вассалли.
— Ты его не узнаешь никогда, — твердо ответил Эмилиано. — И вы никогда не узнаете. — Он обвел глазами присутствующих. — Не тешьтесь иллюзией, что сможете узнать это от моей матери или от Ипполиты. Они его не знают. Они доверили мне свои акции без всяких дополнительных условий.
Игра закончилась в его пользу, но Эмилиано не чувствовал от этого особой радости. С холодной отрешенностью глядел он на растерянность Вассалли, на замешательство и уныние Коррадо и Фернандо, на едва сдерживаемый гнев сестер.
Он поднялся, подошел к матери.
— Я люблю тебя, — шепнул Эмилиано, наклонившись, и нежно поцеловал ее в лоб.
Эстер сжала своей сухой старческой рукой руку сына и улыбнулась ему.
Эмилиано выпрямился и повернулся к Ипполите.
— Еще раз спасибо, — сказал он, слегка коснувшись ее плеча, и, не добавив больше ни слова, твердым шагом вышел из гостиной.
Фабрицио последовал за ним, чтобы проводить его до нижней площадки виллы, где раскаленные солнцем камни испускали жар уходящего дня.
— Куда ты сейчас? — спросил Фабрицио после некоторого молчания.
У него был вид верного пса, надолго покидаемого хозяином.
— Поеду отдохну, — ответил Эмилиано, подходя к своему «Порше», стоявшему в тени аллеи.
Он был очень привязан к Фабрицио, но сейчас ему хотелось оказаться как можно дальше от всех своих родственников, на лицах которых алчность и растерянность распределялись в самых различных пропорциях.
— С кем я теперь должен вести дело? — спросил Фабрицио.
— Спроси лучше себя, кто мог бы вести дело с тобой, — ответил Эмилиано, предлагая ему больше полагаться на себя.
Фабрицио взволнованно обнял его.
— Я всегда хотел иметь дело только с тобой, — пробормотал он.
— У тебя есть и своя голова на плечах. Дальше ты можешь шагать и один. — Эмилиано дружески взглянул на него. — Большую часть пути мы шли вместе. Но я уже почти достиг пункта назначения, Фабрицио.
— Понимаю, — сказал Фабрицио, который, однако же, никак не мог объяснить себе столь странного решении сводного брата. — Если что, можешь рассчитывать на меня.
Было уже темно, когда Эмилиано остановил свой — Порше» перед «Гранд-Отелем» в Римини. Портье встретил его широкой улыбкой, ничем не выразив своего удивления: впервые Эмилиано Монтальдо приезжал в «Гранд-Отель» в одиночестве, без Арлет. Он взял ключ, который портье протянул ему.
— Пришлите мне в номер бутылку виски, — приказал он, направляясь к лифту.
У него был самый лучший номер в гостинице. На крупном столе рядом с окном в гостиной стояла корзина с цветами — амариллисами, георгинами и розами, а рядом большая ваза с фруктами и серебряная конфетница, полная шоколадных конфет.
Эмилиано прошел в одну из двух спален этих обширных апартаментов, в спальню Арлет, окинул
