Она прильнула к нему, и Себастьяно сжал ее в своих объятиях.
— Эстер, любовь моя, — прошептал он ей на ухо, — я совсем не хотел унизить тебя. — Он приник своими губами к ее губам, и счастье вновь овладело им, второй раз в его жизни.
В этой волшебной атмосфере любви часы пролетели незаметно, и лишь на закате они вспомнили о том, что послужило причиной их встречи.
Эстер рассказала ему о шантаже, которым ей угрожали супруги Франци.
— Что мне делать? — спросила она.
Себастьяно был определенен и ясен.
— Ни в коем случае не поддавайся на шантаж, — ответил он, не раздумывая.
— А если они расскажут?
— Они все равно расскажут. Это только вопрос времени. Что касается меня, то я готов к любому повороту событий. А ты? — спросил он.
— Я думаю, ты прав, — сказала она. — Я чувствую себя виноватой в отношении мужа, которого обманываю, навязав ему не его дочь. Но в том, что было между нами, я не чувствую себя виноватой ни перед кем.
Эстер первая поднялась, собрала разбросанную на полу одежду и вошла в ванную. Когда же, тщательно одевшись и причесавшись, она вернулась в спальню, Себастьяно крепко спал. Во сне он был воплощением силы и покоя, и в то же время его сон был чем-то похож на невинный сон ее детей. Она долго смотрела на него, но в конце концов решила его не будить. По крайней мере, ей не придется говорить ему «прощай» и лить новых слез. Они утолили жажду из чудесного источника любви и знали, что жизнь предъявит за это счет. Она коснулась его волос едва заметным движением руки и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Домой Эстер вернулась к ужину. Она принесла с собой пакет пирожных, купленных в городе, и одарила всех радужной улыбкой. С удивлением Эдисон смотрел на нее: он никогда не видел жену такой сияющей, с таким счастливым и радостным выражением лица, в состоянии совершенного покоя и безмятежности. Всех в доме радовал ее довольный вид, и нежное крыло счастья словно бы коснулось каждого из них.
Но это состояние блаженства длилось недолго. На следующий день муж и жена Франци явились за ответом, и Эстер уже знала, что скажет им. На их смущенно-нагловатые улыбочки она ответила ледяным взглядом, пригвоздившим их на пороге комнаты, где встретила их.
— Есть какие-то проблемы? — спросил Этторе, испуганный поведением синьоры Монтальдо.
— Нет, все в порядке, — сказала она, не меняя выражения лица.
— Тогда в чем же дело? — спросила Эмануэла.
Эстер оставалась неподвижной, как статуя.
— Я советовала бы вам поговорить с моим мужем, — холодным тоном отчеканила она. — Можете рассказать ему все, что вы видели. И даже то, чего не видели, добавив самые пикантные подробности.
Совершенно сбитые с толку, Эмануэла и Этторе обменялись вопросительными взглядами.
— Ведь именно это вы хотели сделать, если я вам не заплачу, — решительно продолжала Эстер. — Или я ошибаюсь? Может быть, я неправильно поняла ваши угрозы?
— Мы не говорили именно так, — пролепетал жалким тоном Этторе, совершенно потерявшийся и неспособный выйти из этой гнусной ситуации.
— Не хотите ли проследовать за мной в кабинет? Синьор Монтальдо как раз сейчас дома и будет счастлив уделить немного времени двум старым своим друзьям, — произнесла она, найдя в иронии лучшее оружие.
Ее поведение совершенно обескуражило парочку шантажистов, готовых провалиться сквозь землю в этой неожиданной для них ситуации.
— Зачем же беспокоить его? — вмешалась Эмануэла.
— Уверяю тебя, тут нет никакого беспокойства, — настаивала Эстер.
— Возможно, мы были несколько назойливы, но ты не должна принимать это за… — Она остановилась.
— За вымогательство? — Эстер закончила ее фразу.
Этторе попытался обратить все в шутку.
— Отчаяние подсказывает иной раз неправильные слова, — сказал он, ища уважительный предлог, чтобы выпутаться из этой гадкой истории.
Мысль предстать в весьма неприглядной роли перед издателем, у которого все еще оставалось немало могущественных друзей и который при желании мог доставить им множество неприятностей, совсем не улыбалась им и уже приводила их в серьезное замешательство.
— Возможно, мы немного погорячились, — сказала Эмануэла. — Но посмотри на нас, — добавила она, одаряя Эстер своей широкой улыбкой, — разве мы похожи на людей, способных на шантаж?
— Я считаю вас способными на самые худшие гнусности, — ответила ей Эстер с такой же улыбкой. — Способными на все — от предательства до шантажа.
Себастьяно был прав. Оба вымогателя тут же сложили оружие. Антиквар уже сжимал ручку входной двери.
— Так что передать Эдисону? — окликнула их на пороге хозяйка.
— Скажите, что мы проходили мимо и зашли поздороваться.
Ни один из них не осмелился протянуть ей руку на прощание. Эстер проводила их до лестничной площадки и смотрела, как они спускаются по лестнице. Эта парочка негодяев, в которых война и нужда, доводившая их до отчаяния, проявила все самые гнусные стороны человеческой натуры, удалилась с видом побитых собак.
Она выиграла сражение. Эстер была горда собой и признательна Себастьяно, который подсказал ей эту победную стратегию, но в глубине души она не испытывала злобы или ненависти к этим двоим. Наоборот, ее мучило, что она так и не поговорила откровенно с Эдисоном, хотя и утешало воспоминание о многочисленных обманах и изменах его самого. И все-таки в глубине души она, пожалуй, сожалела об этой потерянной возможности искреннего признания, возможности, которая никогда больше ей не представится.
Глава 4
Джанни Монтальдо исполнилось восемь лет, и это был умный и очень живой мальчик. В столь юном возрасте он умел уже из всего извлечь выгоду и в любых ситуациях умудрялся найти для себя источник дохода.
В тот день он обнаружил аркообразное окошечко, забранное решеткой, которую обвивал душистый горошек. Окошечко было расположено высоко на стене большого здания, в котором располагался гольф- клуб. Из этого маленького окна слышалось прерывистое журчанье воды и женские голоса.
Он огляделся вокруг. Рядом никого не было. Только огромный кот, разлегшись в траве, нежился на солнце. Под аркой из вьющихся роз стояли железные козлы. Это была не слишком надежная замена лестницы, но все же, забравшись на них, можно было заглянуть в окошечко.
На Джанни был праздничный костюмчик, который нельзя было пачкать. Но любопытство победило осторожность. Напрягая все свои силы, он подтащил козлы к стене и установил прямо под окошечком. Кот из-под полуприкрытых глаз следил за каждым его движением.
Теперь предстояло забраться вдоль железного шеста и устроиться на круглой платформе. Выступающий каменный цоколь у самого основания здания мог послужить первой ступенькой, а высокая глиняная ваза, из которой рос душистый горошек, — второй.
Едва не свалившись, когда шаткая металлическая конструкция начала опасно колебаться под его ногой, Джанни инстинктивно схватился за железную решетку окна и удержал равновесие. Он сунул голову в окно, и его взору предстала маленькая комнатка: это был женский туалет, в данный момент пустой. Мальчик оглядел стены, отделанные венецианской лепниной, унитаз из белой майолики, умывальник и большое
