момент равновесия и, сильно оттолкнувшись, полетел вниз головой. Бух! И надолго пропал под водой.
Муся уже тревожно поглядывала по сторонам, когда он с шумным выдохом, словно кит, вынырнул перед ее лицом.
– Ай! – вскрикнула она от неожиданности.
– Не бойтесь, я не морж.
– Да ну вас! – надула она губы. – Я уж бог знает что подумала.
– Неужели обо мне?
– Да ну вас! – и, резко выкидывая руки, поплыла к берегу.
Василий плыл за ней. Она вышла первой, легла на полотенце, подставив лицо, шею, грудь полуденному солнцу. Он лег рядом.
– Скажите, Василий, может ли талант переродиться под воздействием так называемой среды? И превратиться в обыкновенную серость… приспособленца. Нет, хуже – в пиявку!
– Как вы хотите, чтоб я ответил? По-научному или попросту?
– Как угодно.
– Если человек с умом и честью, то никакая среда его не испортит. А если у негр чести нет, то нет и не было таланта. Потому что талант – это прежде всего искреннее и честное отношение к жизни. Иначе он не сможет верно отразить явления жизни. Какой же это талант?
– Но ведь говорят же – злой гений?!
– Там в основе не талант, а изворотливость.
Муся надела сарафан, но оставалась сидеть, глядя в воду. И Василий сидел. Помолчали.
– Кто-то перед вами оправдывался? На среду сваливал? – спросил Василий.
– Ну, не так чтобы оправдывался… Но намекал.
– Вся штука в том, из чего человек вырос. На какой закваске? Из каких убеждений? Я шесть лет провоевал. Всякое видывал. Но такое, чтобы честный человек да еще талантливый превращался в подлеца – не видел. Такие люди либо ломаются, гибнут, либо выбывают из игры.
– Да. По крайней мере, надо, чтобы так было.
– Именно! Ведь вся ваша селекция построена на этой закономерности – выращивать такие разновидности, такие сорта, которые сопротивлялись бы окружающей среде, смогли бы выдержать ее напор. А для этого что берется? – спрашивает, улыбаясь, Василий.
– Элита.
– Но не по видовому родству, а по качеству. – Он поднял палец.
– С такой биологической аналогией можно далеко зайти, – усмехнулась и Муся. – Яблоко не далеко падает от яблони. Или – овес рождается от овса, а пес от пса.
– Кстати, мы готовим комплексную экспедицию в Якутию. На целое лето! Ботаники нужны. Поедем с нами? – предложил Василий.
– Попасть в такую экспедицию не просто.
– Я знаком с Вольновым. Хотите, поговорю?
– Я сама с ним знакома…
Он усмехнулся как-то извиняюще:
– Вы все такая же… несговорчивая. Отцовский характер.
– А вы все еще любите в тунгуса играть? Как у отца на практике. У костра потешаться?
Он опять невесело усмехнулся:
– Да нет, я уж натешился. Шесть лет из фронтовой шинели не вылезал.
– У каждого своя война, – сказала она серьезно. – Сколько всего накопилось – и слез, и злобы.
– А я вот встретился с вами и словно в другой век перелетел, в старую жизнь.
– Туда пути заказаны.
Они встали и пошли опять садом. Возле общежития Муся подала ему руку:
– До свидания!
– Подумайте насчет экспедиции.
– Мне думать нечего. Все зависит от начальства.
– Тогда считайте, что вы зачислены.
Муся усмехнулась:
– Значит, до встречи в Якутии.
Вниз по реке Лене плывет старый рыболовецкий карбас, похожий на Ноев ковчег. Члены экспедиции – их пять человек – расположились на палубе. Тут же лежат палатки, рюкзаки, кухонный скарб, теодолитные треноги, ящики с гербариями и коллекциями, весла, сети рыболовецкие и даже лодка.
