позиций применили ДШК по роте, здесь бы уже даже не трупы, куски мяса остывали бы.
Ротный вспомнил о Белограде и Маслевиче. Если роту сейчас погонят, им можно прощаться с жизнью.
Кузнецов огляделся вокруг. Поблизости оказался Старостенок.
— Давай зеленую ракету.
У Старого глаза 'на лоб полезли'. Зеленой, по обыкновению, сигнализировали отбой огневой поддержки и прочие подобные действия. Обычно, в случаях необходимости в экстренной помощи, применялась красная.
— Может, красную, товарищ старший лейтенант? — робко спросил Старостенок.
— Я сказал: зеленую! Ты оглох что ли? — все больше свирепея, заорал ротный.
— Есть!
Старый, ничего не понимая, лежа на боку, развязал мешок, вытащил ракету и протянул ее командиру. Запускать ее он побоялся. Кузнецов приказал только дать ему ракету. А что у разъяренного ротного в голове, Старостенок побоялся даже подумать.
— Запускай! Чего ты ждешь еще!? — заорал Кузнецов, не прекращая отстреливаться.
— Зеленую? — осмелился спросить Старостенок.
— Зеленую, блин, зеленую! Это для твоего кента. Чтобы сюда шел. Или так его там и оставим?
Старостенок спешно направил ракету в небо и дернул за кольцо.
— Теперь красную, живо!
— Есть!
Пока Старый искал в мешке красную ракету, зеленая уже погасла.
— Да что ж ты ковыряешься? Быстрее! — подстегнул его ротный.
Помог Шамиль. Он совсем рядом пытался установить свой гранатомет. Ракеты у него оказались под рукой, на самом верху в мешке.
— Старый, держи! — окликнул он товарища и бросил тому ракету.
Старостенок схватил ее на лету и, не мешкая, запустил в небо.
С негромким хлопком и последующим пронзительным шипением ракета унеслась к солнцу. Старостенок вместе с ротным проводил ее взглядом. Увиденное повергло в шок. В воздухе висело две сигнальные ракеты. И обе они были красными…
Глава сороковая
Они уже пытались подавить огневые точки моджахедов. Но ни авиация, ни артиллерия ситуации не улучшила. И броня ничего не могла поделать. Противник, будто заговоренный, открывал стрельбу, как только шурави прекращали огневую поддержку. Стоило вертолетам уйти на очередной вираж, моджахеды как грибы после дождя вырастали. Только со стороны ущелья не было ни одного выстрела. Склоны контролировала броня. А уходить по гребню перевала представлялось равносильным самоубийству. Наконец, он получил команду: уводить людей вместе с броней по ущелью. Можаев уходил последним, вслед за связистом…
…Теперь проявить себя означало для них верную смерть. Наверху им противостоял достаточно опытный стрелок. Низари еще не мог оценить всех последствий внезапного на них нападения, но определенные выводы уже можно было сделать. Сама манера ведения стрельбы и скорость наведения на цели говорили о многом. Расстрелять троих 'в три секунды', тремя точными короткими очередями из пулемета, причём в удаленных точках, в голове и в хвосте колонны(!?), дилетанту такое не под силу.
Мошолла опередил его команду — достал из вещмешка заряд черного дыма и поднял глаза на командира. Низари дал отказ кивком головы. Рация надрывалась голосом Тахира:
— Ты еще час назад говорил, что видишь тропу!
— На этой вершине сам дьявол сидит. Он камни насквозь видит…
…Белоград догадывался: сейчас душманы уже наверняка понимали, что противостоит им только один пулеметчик. А одному уследить за всеми целями довольно непросто. Если прозеваешь что-нибудь, за тобой уже не подчистят твои товарищи. Единственная твоя ошибка может стать роковой.
Усилием воли он подогрел в себе, возникшее было, легкое возбуждение. В данной ситуации оно только обостряло все чувства восприятия. Теперь он контролировал в секторе обстрела каждый камешек одновременно. Даже не периферическим зрением — инстинктивным, звериным чутьем, обостренным влиянием наркотика, он воспринимал реальность объемно. Он слышал, как под ним дышит гора. Он чувствовал каждое движение в секторе обстрела. Но, несмотря на это, что задумали скрывающиеся за камнями душманы, он не знал.
Белоград услышал несколько отрывистых выкриков, которыми обменялись моджахеды, и приготовился пресечь новую попытку передвижения. Но в секторе ничего не происходило. И это уже начинало его беспокоить. Маслевич за его спиной не прекращал стрельбы ни на минуту: 'А у меня, как на кладбище… Что он там, решил всю гору перепахать из СВД-шки?'
— Масленок, ты куда мочишь? У тебя чё, духи цепью пошли?
— Дык, для профилактики, товарищ сержант!
— Для профилактики — постарайся не выявлять себя.
Маслевич остепенился.
— Как рука?
— Онемела.
Ожидание становилось все более тягостным. С горы, которую контролировал Маслевич, тоже не стреляли. 'Не могли ж они обосраться из-за одного ствола Масленка?! Чего-то готовят…' — подумал Богдан…
…Принимать решение нужно было немедленно. Низари снова кивнул отрицательно Мошолле и потянулся за рацией.
Тэрлан еще не успел отдышаться.
— Они прямо перед нами! Мы можем их вообще отсюда не выпустить! — закричал в рацию Алихан.
Низари ответил ледяным тоном:
— Ты еще не понял, что такое приказ? Я сказал: применить ДШК по высоте над нами. Доложишь о готовности…
В сердцах Алихан хлопнул ладонью по крышке пулемета:
— Поднимайся, Тэрлан, меняем позицию…
Судя по тому, сколько вертолетов крутилось в глубине ущелья, Тахир приказал всем открыть огонь. 'Не хватало еще, чтобы они сюда прилетели. Видимо у шурави наверху нет рации', — решил Низари. — Иначе, вертолеты давно бы уже здесь были'. Но это ничего не меняло. Вертолеты могли показаться в любую минуту и расстрелять всю ударную группу вместе с грузом. Низари и сам прекрасно понимал, что его ждет в таком случае. Вместе с тем, он все время помнил об основной задаче его отряда.
Единственное утешало — ответ держать Тахиру, а докладывать будет он, Низари. Именно Тахир должен был предвидеть, что неверные могут перекрыть подходы к основным позициям. И денег ему выделили — на целый сабантуй хватит. Поэтому, если Тахир еще не совсем из ума выжил, то он не станет подставлять старого друга, а попытается с ним договориться. Тем более, что спрос будет не таким уж и строгим. Не станут же они убирать Тахира из-за одной неудачи. В подготовку отрядов вкладываются такие средства… Нужно быть полным глупцом, чтобы разбрасываться ими. Главное — подать все как следует, и тогда неудача превратится в крупную победу. А пыли они вдвоем напустят… 'Хорошо еще, что эти павлины заморские не захотели ехать в этот котел, — подумал Низари. — Чувствуют, где жареным пахнет. Кроме того, оставался план проникновения в часть Дантеса, предложенный этим путником — Равилем. Откуда взялся этот незнакомец? Стоит ли так уж доверять ему? Да и где он?' Низари давно потерял его из поля зрения. И сейчас, со своей позиции, он его не видел…
— Как там бабай наш?
