Давно это было и быльем поросло...
Неспокойно жила Качалинская станица. Что ни день — приходилось и с татарами драться, и поляки, случалось, донцов беспокоили. Не так-то просто было «ворам» да «разбойникам», пришедшим сюда со всех концов Руси, обрести зимовье постоянное. И все дела приходилось ему решать, Ермаку. Незадаром старшиной своим нарекла его голытьба.
Когда совсем невмоготу стало, повел Ермак казаков на Волгу, купцов «пощупать», а потом и на Каспий махнул — персидские суда пограбить.
Не понравилось это Ивану Грозному, приказал он войсковому атаману созвать круг казачий, Ермака поймать и под стражей в Москву отправить. А казаков рядовых, тех, что разбойничали с ним, плетьми наказать при честном народе. Только куда там... Узнал Ермак о «милости» царской, собрал войско свое, да и уплыл на Каму — давно уже купцы Строгановы на службу к себе звали, озолотить обещали, коль засеку добрую против татар выставит. Про себя Ермак еще одну думку имел — обратит он оружие против Кучум- хана, тем и прощение царское заслужит. А с прощением вместе — и права гражданские, коих казаки лишены.
Вот как поход-то Ермака начинался! А ведь, случается, совсем по-иному об этом пишут, Ермака верным слугой да лизоблюдом царским представляют. Не ходил Ермак никогда под царем. Вся и милость-то — одежда с царского плеча, да и та на погибель ему оказалась. Но об этом — позже...
Пришел Ермак к Строгановым весной, а все лето и зиму к походу против Кучума готовился. Строили лодки, собирали оружие, запаслись хлебом. Кунгурская летопись про то говорит так: всем снабдили Строгановы казаков, «оружием огненным, пушечками скорострельными семипядными, запасами многими». Только не без корысти тратили они свое добро.
— Смотри, Ермак, — говорил Строганов, — вернешься из похода, все расходы мои возместишь, да с лихвой.
Наконец отряд был готов. И в поход вышли не в сентябре 1581 года, как считали до сих пор, а весной следующего, 1582 года, — теперь это уже документально доказано.
...Громче обычного звонили колокола в Нижнем Гусовском городе. Отовсюду сбегался народ, чтоб проводить отряд смельчаков. На корме струга — сам Ермак Тимофеевич, распрямил могучие плечи. Черные волосы свежий ветер лижет, пристальный взгляд казака по берегу скользит.
Без малого девятьсот душ набралось в удалую дружину. И почти треть из них — строгановские «солевары-лапотники». Казаки потешались над ними: сядут, бывало, лапотники щи варить, а каждый свой кусок мяса держит в котле на мочалку привязанным. Не от сладкой жизни у Строгановых была та привычка...
Возле устья Туры случилась первая крупная стычка с татарами. С жестоким отчаянием бросились в бой отряды князя Япанча. Казаки не дрогнули, не отступили. Рубили направо и налево. Не выдержали враги, бросились в бегство.
— Так воины русские сильны, — доносили хану Кучуму, — что когда стреляют из луков своих, огонь пышет и дым велик исходит, а защищаться от них никакими ратными зброями невозможно.
Но и казакам нелегко пришлось, многих своих недосчитались. А главные-то бои впереди были. Измотали людей малые и большие битвы, а татары все новые рати подтягивали. Призадумались тут донцы: обойти врага или стоять единодушно. «Нельзя нам худую славу да укоризну на себя навлекать», — говорили одни. «Как можно устоять против такого собрания?» — возражали другие. Тогда поднялся Ермак, сказал войску:
— Отступать — не меньшая опасность. А на что нам, донцы, дома надеяться, если с Кучумом не расправимся: на разбойничью жизнь или на петлю царскую?
Порешили: Кучумову столицу Искер приступом брать. Жестокой была сеча и силы неравными, а все же сломил Ермак силу вражью. С позором бежал хан из своего дворца. Дорога в Сибирь была открыта.
Иван Грозный простил за это казачье воинство и награду великую обещал. Но вот что попросил Ермак у него:
Только не успокоился хан Кучум, притаился, ожидая удобного момента, чтоб отомстить Ермаку. И дождался. Через три года донесли гонцы Ермаку, что хан будто бы купеческий караван у Иртыша пленил. Поспешил Ермак на помощь и увидел, что обманули его. Обратно повернул, а ночь в дороге дружину его застала, привал пришлось устроить. Тут и поспел Кучум, окружил спящих, изрубил всех до единого.
Хотелось хану живым Ермака в полон взять — не смог: десятка три наседавших ворогов Ермак отправил на тот свет. К берегу отступал, думал река спасет, а тут оступился: потянула его тяжелая кольчуга, дарованная царем, на дно...
Только ничем уже не помогла Кучуму эта месть Ермаку, не вернула ему Сибири. По таежным трактам уходили на восток все новые и новые казачьи дружины. К самому Тихому океану повел донцов Ерофей Павлович Хабаров. Еще дальше — к студеному морю Семен Дежнев. Кому же, как не донским казакам, землепроходцами-то быть?
А загадок оставил нам Ермак немало.
Где он похоронен — доныне никто не знает. Ведомо лишь, что тело его выловили в Иртыше неподалеку от того места, где в него впадает Вагай.
Два года назад сибирские геологи снимали с вертолета местность вокруг устья Вагая и совсем неожиданно сделали большое открытие — обнаружили очертания крепостных стен Кучумовой столицы Искер. Сравнили описания древних летописцев с контурами «царева городища» — все удивительно точно совпадает. Стало быть, где-то в этих местах была последняя битва Ермака с ханом?
Рано еще выводы делать, но ученые уже на пути к ним.
А на берегу реки Тагила, в самом центре Уральского горнозаводского края, много лет назад нашли археологи городище, где когда-то Ермак зимовал со своей дружиной. Городище так и прозвали — Ермаково. В местном музее и сейчас еще хранятся черепки сосудов с этого городища, наконечники стрел, копья и даже глиняные формочки для отливки пуль.
Но в летописях упоминается еще об одной стоянке — зимовке Ермака на Кокуй-реке. Будто бы строил там Ермак земляной городок, искал оттуда «путь в Сибирь».
Где же оно, Кокуй-городище? А может, это просто легенда?
Умел Ермак Тимофеевич упрятывать от людского глаза свои становища. Много лет бились уральские музеи над этой загадкой. Экспедиции исходили все берега рек Серебрянки и Кокуй, где пролегал, как полагают, путь Ермака. Тщательно обследовали прибрежные леса, горы. И всюду — неудача. Никаких следов городка...
Живет в Нижнем Тагиле интересный человек Леонид Федорович Толмачев — искатель по своей природе. Когда-то бродил в тайге с геологами, а сейчас слесарь-лекальщик на инструментальном заводе. В лесу чувствует он себя, как дома. Вместо ружья всегда на шее фотоаппарат. Любой след зверя может прочесть. Редкий камень-самоцвет найдет — в рюкзак. В библиотеке его — книги о природе, травах, камнях.
Краеведы, как рыбаки, видят друг друга издалека. Толмачев познакомился с любителями археологии, которые группировались вокруг краеведческого музея. Иные его товарищи после работы — на рыбалку или на стадион. А Леонид Федорович — в научную библиотеку. Или в тайгу на поиски. Все, что о Ермаке есть в книгах, на память знает. Несколько раз ездил на известное уже Ермаково городище, дивился искусству донцов располагаться лагерем: ходишь, кажется, вокруг, а городка не видишь.
