– Небо вижу, деревья вижу, отражение твоих ног, листья на дне, монеты...
– Как будто два мира, – нехотя разъяснила Оля, – наш и другой – в отражении.
Денис уставился на нее, долго молча смотрел, точно не мог определить, врет она или нет, потом тихо сказал:
– И правда.
Какое-то время они бросали монетки, подсчитывая, у кого «блинчик» дольше продержится на поверхности. А ей хотелось с ним поговорить. И неважно, о чем, – просто разговаривать. Он стал первым человеком, которому она призналась в таком сокровенном, как любовь к лужам. Ни одна живая душа в целом мире об этом не знала, а он выудил правду за какую-то ничтожную минуту.
Парень заметил, что у нее кончились монетки, положил пакет между ними на скамейку и неожиданно спросил:
– А почему два мира? Почему не три?
Оля удивленно вскинула брови.
– Три?
– Ну да! – Денис резко выпрямился и указал на лужу. – Первый мир – как отражение нашего, второй – мир самой лужи, ее недра: с листьями, монетками, окурками... а третий – наш.
– Да, – только и смогла произнести она, пораженная даже не его въедливостью, а тем, что он все время думал о ее словах.
– Как в жизни бывает – небо в окурках, – вздохнул он, запуская руку в пакет с монетами.
Ей очень хотелось видеть в этот миг выражение его лица, но не было сил поднять глаза. Казалось, словно порыв холодного ветра распахнул настежь дверь ее души и нарочно впустил внутрь незваного гостя.
Когда молчание стало невыносимым, она спросила:
– Ну а ты что любишь?
Парень улыбнулся, и ей пришла в голову безумная мысль, что он произнесет сейчас: «Тебя». Сердце замерло так сладостно, как будто она – многострадальная героиня самого длинного в истории человечества сериала и ждет признания в любви уже на протяжении тысяча черт знает какой серии. Он сказал другое:
– Стихи.
«Ничуть не хуже», – попыталась утешить свое напрасно замершее сердце Оля, но глупому органу было не объяснить. Ему неожиданно понравилась роль измученной героини телесериала, которая трепещет в ожидании трех простых слов.
– И что же в них, в стихах? – в свою очередь задала вопрос девушка.
– Как бы банально это ни звучало, в них – все... – Денис помолчал, а потом негромко прибавил: – И лужи твои тоже.
Глава 19
Сильный слабому – товарищ
«И что они все в ней нашли? – недоумевала Лера, разглядывая рыжеволосую Олю Соломкину, собравшую на перемене вокруг себя почти весь класс. – Невесть какая умная, далеко не красавица, да и оратор из нее никакой. Может, она ведьма? Ну, да-а, с такими-то косичками только и колдовать... Хотя, если это прикрытие...»
– Привет, Лерк! – К ней незаметно подкрался сводный брат.
– И тебе. – Она заметила на черном рюкзаке мальчика чей-то пыльный след от ботинка и вздохнула.
– А где твои подруженции? – удивленно огляделся Антон.
– Тебя это правда интересует?
Брат кивнул на ее одноклассников и подозрительно спросил:
– Тебя что, изгнали?
Ей хотелось сказать ему что-нибудь едкое, но слов не нашлось, поэтому девушка лишь проворчала:
– Вот еще. Кто они такие, что изгнать меня... Не смеши!
– А почему ты одна стоишь? Поссорилась с девчонками?
Отвечать не хотелось, Лера сделала вид, что не расслышала его, и спросила сама:
– Какой у тебя урок?
– Матеша, – невесело протянул Антон.
– Снова тебя одноклассники отпинали?
– Никто меня не пинал! – Антон зло посмотрел на нее и указал на перешептывающихся девушек у дверей спортивного зала. – А вот у тебя, кажется, проблемка. Что, с тобой больше никто не дружит?
Он смотрел на нее с такой надеждой, что стало смешно.
– Тоша, мне все равно.
Мальчик недоверчиво тряхнул нечесаными волосами.
– Быть не может! Врешь ты все!
Она покосилась на довольную Соломкину, которая о чем-то весело рассказывала ребятам, и упрямо повторила:
– Мне все равно.
– Фигово одной, да? – настаивал брат, точно ему доставляли радость ее неприятности.
Лера с усмешкой щелкнула его по носу.
– Глупый ребенок! Плохо только тем, кто готов признать свое поражение, а это не про меня. Плохо тем, кто ходит и скулит. – Она пристально посмотрела на его рюкзак с четким следом от ботинка и прибавила: – Слабакам плохо, Антоша. А мне – в самый раз!
– Ой уж... – фыркнул мальчик.
– Иди на урок. И я тебя умоляю: хоть раз не позволяй всяким соплякам валять себя по полу, как тряпку!
Брат с ненавистью сузил глаза и выплюнул:
– Как хорошо, что тебя все бросили! Наконец-то... поймешь теперь!
«Глупенький, – сочувственно подумала Лера, глядя, как мальчуган чуть ли не бегом пересекает холл. – Знал бы его папаша, как сыночка унижают в школе, брови бы поседели».
Вернулся из столовой учитель по физкультуре с пакетом булочек и чашкой какао. Лера поймала на себе его удивленный взгляд, но, как обычно, значения не придала. В последние дни на нее многие поглядывали то изумленно, то сочувственно, а некоторые даже злорадно. С ней не перестали дружить, как вообразил брат, она сама предпочла отойти в сторону – уступить, чего раньше никогда не делала. Одноклассники не игнорировали Леру, не подкалывали, многие по-прежнему пытались заслужить ее одобрение, только теперь в их классе появилось еще одно весомое мнение. Неказистая Соломкина очаровала в одиннадцатом «Б» всех и каждого. Парни готовы были носить ее на руках, девчонки набивались в подруги, а Света с Мариной, совсем недавно строившие рыжей выскочке козни, ходили за ней по пятам, как две преданные собачки.
Лера всегда знала, что ее подруги продадут – недорого возьмут, но даже не представляла, насколько «недорого».
– Лера, неужто ты тоже будешь заниматься? – воскликнул учитель по физкультуре, шире распахивая дверь в спортивный зал. – Глазам своим не верю!
– Придется поверить. – Девушка приподняла целлофановый пакетик и добавила: – У меня даже форма есть.
– С ума сойти! – рассмеялся физрук. – Ну держись, у тебя несданных нормативов за десять лет накопилось.
– Переживу, – улыбнулась она, зная наверняка, что этот добряк одиннадцатиклассниц боится даже лишний круг по залу заставить пробежать, а уж про нормативы и не заикнется никогда.
В раздевалке, когда она вошла, резко прекратились разговоры.
– Я думаю, – нарочно громко произнесла Люда Персикова, засовывая громоздкие ноги в черные лосины, – нам нужно проголосовать.
– Можно нарезать бумажки, – предложила Марина, – напишем на них имена, и каждая вытащит.
– Да ну! – запротестовала Света и просительно посмотрела на Олю, которая закинула ногу на ногу и
