своего прошлого пребывания в Тартарусе, она набралась храбрости и спросила:
— Ну, и что дальше?
Получилось слишком вызывающе и Катя испугалась. Цимаон Ницхи бросил ее сумку возле кровати на ковер из шкур белого медведя, затем с отечески-ласковой улыбкой промолвил:
— Отдыхай.
Он вышел, и в замке несколько раз повернулся ключ.
«Отдыхай! — мысленно повторила Катя, плюхаясь на кровать и угрюмо глядя по сторонам. — Чего он от меня хочет? На что рассчитывает? Неужели думает, я по щелчку его пальцев просто возьму и полюблю Вильяма, или…»
Домыслить не успела — сумка шевельнулась. Катя испуганно поджала колени к груди, а потом пихнула сумку пальцами правой ноги. В отверстии не до конца застегнутой молнии показалось черное копытце, следом и все остальное: голова с рожками, черные зеркальные глаза и изумруд на груди.
Малыш повертел головкой.
«А мы где?»
Минула ночь, прошел день. Катя стояла посреди комнаты, облаченная в нежно-зеленое платье из тонкой мягкой материи, воздушной и прозрачной, чувствуя себя наложницей.
Пару часов назад слуга принес ей наряд и передал, что за ней придут и проводят к Создателю.
«Я просто узнаю, чего ему надо, и все», — говорила себе девушка в тщетной попытке прикрыть участки тела, которые платье бесстыдно открывало. В чем-то похожем ходили дочери старейшины, «бедняжки из гарема», как их окрестила Катя.
Олило бегал вокруг, корчил смешные рожицы и аплодировал, не уставая восхищаться: «Какое необыкновенное! Какое необыкновенное!»
Как она успела заметить, это было его любимое слово, выражающее восторг. Сердиться на чертенка, спрятавшегося в сумку, девушка просто не могла. Она даже эгоистично была ему рада. Он не давал ей унывать ни секунды, танцевал, кувыркался, смешил и развлекал.
Наконец, в коридоре раздались шаги, Олило юркнул в сумку, в замке повернулся ключ и на пороге возник гигант Уриэль — первый вампир, правая рука Цимаон Ницхи и «обнаженный меч Тартаруса».
«Ни единого права на ошибку», — подумала Катя, глядя на эту мужественную гору с лицом воина и львиной гривой пшеничных волос, чуть тронутых сединой. Создатель, похоже, был настроен серьезно.
Глаза стального цвета смотрели безмятежно, а губы великана даже чуть тронула улыбка, когда тот учтиво указал на дверь.
Проявлять строптивость с ним, глядя на могучую грудь под туникой, рельефные гигантские руки, длинный меч с золотой рукоятью на боку, отчего-то совсем не хотелось. Этот мужчина, казалось, мог запросто положить на одну ладонь и второй прихлопнуть.
Девушка вышла в коридор, искусственное небо за окном уже начало темнеть, солнце налилось закатной кровью.
Из-за угла вышли две девушки — дочери Создателя, в одной из которых Катя узнала Сарах — сестру Тане, которую Цимаон Ницхи подарил Лайонелу. В реальности она оказалась еще краше, чем на портрете в газетах. Стройная, гибкая фигурка, черные блестящие волосы, миловидное личико. Девушка остановилась прямо перед Катей и, сложив руки на груди, прошептала:
— Как же мы все вас ждали! — и, быстро посмотрев на Уриэля, неуклюже сложившего руки на груди, сильно покраснела.
Катя ревниво разглядывала девушку, гадая, как Лайонел мог удержаться и удержался ли? — чем смутила дочь Создателя еще больше.
— Отец в тронном зале, — совсем тихо сказала Сарах и, кинув на Уриэля еще один взгляд из-под ресниц, вместе со своей сестрой заспешила прочь.
«Интересно, что между ними?» — покосилась Катя на первого вампира. Лицо того оставалось непроницаемым, но девушка вглядывалась очень внимательно и все-таки заметила — в уголках стальных глаз появилось по едва приметной морщинке. Он улыбался.
— Влюблен в нее? — спросила Катя и, испуганно пискнула, когда большие пальцы стиснули ее плечо.
Глаза цвета стали смотрели жестко, без капли симпатии или сочувствия.
— Я поняла, — заверила девушка.
Лишь тогда тот удовлетворенно кивнул и они смогли продолжить свой путь. Дошли до двойных дверей, скрытых по вечерам гобеленом с изображением герба Тартаруса, поднялись по лестнице и очутились в круглом зале. Позади трона, на котором сидел Создатель, от выложенного камнями пола до потолка возвышались аркообразные окна с разноцветными витражами.
Цимаон Ницхи находился в зале один, он поднялся навстречу девушке, окинул ее придирчивым взглядом и, видимо, оставшись доволен, кивком позволил Уриэлю уйти.
— Ну и? — вызывающе приподняла брови девушка, как только воин, заставляющий ее робеть, покинул их.
— Пойдешь на свидание, — словно в предвкушении чуда Создатель потер руки.
Катя тряхнула распущенными волосами.
— Не пойду.
Цимаон Ницхи как будто ее не услышал и продолжил:
— Вильям ждет тебя в своих покоях.
На слове «покоях» Катя подавилась смешком. Все это уже и впрямь походило на восточную сказку, где ее наущали, как вести себя с султаном, чтобы понравиться. И она ничуть не ошиблась, потому что дальше Создатель сказал:
— Будь помилей с ним!
— Ни за что! — гневно прищуривая глаза, прошипела девушка.
Цимаон Ницхи не удивился, не огорчился и оборонил:
— Я так и думал! И обо всем позаботился! — Затем подошел к окну, распахнул его, поманив девушку к себе.
Катя приблизилась и из груди у нее вырвался тихий стон. Внизу, прямо посреди улицы сидели два Пожирателя вампиров, спинами друг к другу, держа в мощных челюстях цепи. А между их спинами — на цепях, растянутый в разные стороны, висел чернокожий мальчик. На шее у него был одет ошейник шипами вовнутрь. Йоро увидел ее и поднял лохматую голову. Губы оборотня растянулись в улыбке, лицо осветилось радостью.
— Катя, со мной все хорошо! — крикнул он.
Цимаон Ницхи махнул рукой, и возле одного из Пожирателей появился мужчина. Девушка узнала в нем Герома, слугу, который впервые открыл для нее ворота Тартаруса. Раздался свист, и Пожиратель послушно поднялся, а лицо Йоро сморщилось от боли, он опустил голову, но не закричал.
Катя ринулась вперед, готовая выпрыгнуть из окна, но Создатель ухватил ее за пояс и резким свистом приказал Пожирателю сесть на место. Девушка увидела теплые глаза Йоро, поднятые на нее, и вымученную улыбку, прежде чем Цимаон Ницхи захлопнул окно и оттащил ее к трону, куда усадил силой.
— Нам совсем не хочется, чтобы этот мальчик страдал, — вкрадчиво произнес старейшина.
— Вы не имеете права! — прокричала Катя, гневно порываясь встать с трона. — Он оборотень, другие оборотни узнают, они растерзают вас в клочья, они…
Создатель удерживал ее, даже не прикасаясь и, точно отец, раздосадованный истерикой неразумного дитя, горестно качал головой.
Наконец ее тирада ему надоела и он мягко, но решительно оборвал:
— Милая, разве я многого прошу? Всего-то и нужно быть поласковее с Вильямом! Он же тебе очень дорог, ты не должна забывать, сколь многое вас связывает. Он всегда был рядом, когда ты в нем нуждалась. Помнишь, как вытащил тебя из люка с ледяной водой, куда тебя сбросил Лайонел?! Вильям ухаживал за тобой, купал в ванне, кормил с ложечки… Разве такое забывают? — Взгляд янтарных глаз гипнотизировал ее, а голос точно уводил за собой в другое измерение, где было до странного спокойно и хорошо. — Ну же, будь умницей, не заставляй меня делать Йоро больно. Он так любит тебя, так предан
