надо поставить орудия не в самой деревне, а на опушке леса, вот здесь.
Далее Рахимов докладывает свои предположения по схеме, расставляя шесть противотанковых орудий на опушке леса, что окружает деревню.
Объясняя свою схему, Рахимов продолжал:
— Я думаю, товарищ комбат, нам будет выгодней так расставить орудия, чем прятать их в сарае. Во- первых, лес — все-таки лес, каждый куст маскирует; во-вторых, наши орудия не привязаны к колу, а могут свободно маневрировать; в-третьих, наши орудия эшелонированы в глубину по условиям местности; в- четвертых, наши орудия могут взаимно поддерживать друг друга и держать под огнем шоссе от выхода из леса до самых Горюнов... Я, товарищ комбат, побывал во всех тех местах, где наметил огневые позиции орудиям — секторы обстрела позволяют им взаимодействовать, как указано на схеме.
— А как на это артиллеристы смотрят?
— Я им высказал свои предположения. Думаю, если вы примете такое решение, они не будут возражать.
Я посмотрел еще раз на рахимовскую схему и сказал:
— Ты меня убедил, Хабибулла. Раз так обдумал, иди сам расставляй и поставь задачу артиллеристам.
— Слушаю, товарищ комбат. Разрешите идти? Когда Рахимов ушел, Бозжанов смущенно посмотрел на рахимовскую схему.
— Вот как, — сказал я ему. — А ты хотел после первого выстрела похоронить наши орудия в домах и сараях.
— Да, товарищ комбат, — со вздохом ответил он, — выходит, так... Умен наш Хабибулла, умен, товарищ комбат...
— Иди-ка лучше догони Рахимова, и на местности вместе с ним подумайте, как использовать три станковых пулемета из твоей роты. Потом придете и доложите.
Я остался один.
Тревожная мысль не давала мне покоя: «Зачем я привязал к заборам домов роту лейтенанта Танкова?..» Бойцы уже двое суток, выполняя мой приказ, выворачивают мерзлую землю, роют окопы под домами и сараями... «Одно прямое попадание — и дом или обвалится, или загорится», — сказал Рахимов... »Ты хотел похоронить наши орудия! — обвинял я Бозжанова, а сам заранее хороню целую роту!...»
— Разрешите, товарищ комбат?
Я вздрогнул. Передо мной стоял лейтенант Танков.
Он пришел в наш батальон недавно, вместо выбывшего из строя командира роты лейтенанта Попова. Сергей Танков был среднего роста, стройный шатен, с широким лбом, строгими темно-синими глазами, чуть сплюснутым носом и выдвинутым вперед волевым подбородком. Внешность его как-то невольно запоминалась.
Меня всегда смущала его не по-фронтовому интеллигентская аккуратность и не по-военному подчеркнутая вежливость. И он относился ко мне настороженно. Мне казалось, что он меня изучает. Я его про себя называл «столичный лейтенант». С ним я почему-то всегда говорил на ходу и только на «вы». Он не успел утвердиться в семье нашего батальона, между нами еще не было тон фронтовой, строгой, грубоватой простоты, как с Семеном Краевым, Джалмухамметом Бозжановым и другими подчиненными и одновременно равными боевыми товарищами-друзьями.
Нас, видимо, обоих мучили сомнения, как начать разговор.
— А, Сергей, это ты? — растерянно и фамильярно произнес я это «ты». — Ты хочешь мне что-то сказать.
Его «доложить» меня окончательно сбило с толку.
— Да, военные не «сказывают», а «докладывают», — поправил я себя, — Ну, что? Докладывай!
Почувствовав мою растерянность, Танков запнулся, но, подавив смущение, доложил:
— Бозжанов, товарищ комбат, свои пулеметы в лес потащил, новые позиции выбирает, здесь же пулеметные гнезда вырыты и замаскированы, как вы приказали. Как же, товарищ комбат, нам без пулеметов?..
— Пулеметы будут у вас. И вы пойдете в лес. Я решил деревню не занимать.
— А окопы, что мы вырыли? — вырвалось у Танкова.
— Они вроде запасной позиции будут, на всякий случай...
Я познакомил Танкова со схемой Рахимова и приказал:
— Идите в лес, присмотритесь к местности, наметьте позиции взводам. Будем сообща держать в огневых клещах подступы к Горюнам.
Танков ушел. Я стал наносить на карту свое окончательное решение и писать легенды.
Вспомнились слова генерала: «Нелегко командиру принимать решение. Никогда не пренебрегайте советами людей...»
К полудню в Горюны приехал на вороном коне начальник артиллерии нашей дивизии подполковник Виталий Иванович Марков. Низкорослый, с прямым носом, прищуренными серыми глазами, на вид — не больше сорока. Слезая с лошади и здороваясь со мной за руку, он сказал:
— Меня к вам послал генерал. Его самого вызвали в штаб армии.
Когда мы вошли в избу, все встали, приветствуя подполковника. Поздоровавшись со всеми за руку, Марков не спеша разделся, сел и, поглаживая светлые волосы, сказал в тоне не приказа, а как бы просьбы:
— Вы, ребята, идите погуляйте, мне нужно с комбатом поговорить.
Офицеры и солдаты безмолвно вышли. Марков развернул свою карту на столе и, разглаживая ее, сказал:
— Трудно приходится, но люди, по совести говоря, дерутся хорошо. Уже вторые сутки держим противника.
Много потеряли людей и техники, но пока деремся. Сегодня наша авиация неплохо работала, и это нам очень помогло...
Далее Марков по карте подробно сориентировал меня в обстановке, показал, на каких рубежах какой полк ведет бой, где и когда вклинился в нашу оборону противник. На его рабочей карте, которую он вел с артиллерийской педантичностью, линия фронта располагалась глубокими зигзагами, напоминая русло извилистой реки.
Он с тревогой говорил о том, что к исходу дня противник может ввести в бой свои вторые эшелоны, которые, видимо, выдержали бомбежку нашей авиации и приготовились к бою. Марков опасался, что наши не выдержат до вечера. Говорил, что генерал поехал к командующему просить подмоги или разрешения отвести полки под покровом ночи на следующий рубеж...
— Пойдемте посмотрим, как все это выглядит на местности!
Вернувшись в штаб, Марков аккуратно нанес на свою карту положение батальона, огневые позиции и, свертывая карту, сказал:
— В основном, полагаю, вы приняли правильное решение. Думаю, что генерал одобрит его. Я ему доложу. Только у вас не продумано, как вы будете пропускать войска через свои боевые порядки, если наши сегодня начнут отход. Давайте вместе обдумаем.
Мы исчертили несколько листов бумаги, обдумывая ряд возможных вариантов.
Прощаясь со мной, Марков сказал:
— Ну, остается пожелать вам удачи. О том, что с вами решили, подробно доложу генералу.
Я его поблагодарил за советы.
«Мария Ивановна»
