капитаном, незаметно вышел. Он вернулся на цыпочках, держа, к моему удивлению, в одной руке тарелку с закуской, а в другой — бутылку водки. Указывая глазами на сосредоточенного Кирсанова, он подмигивал мне, как бы объясняя: «Нужно попотчевать гостя». Я одобрительно кивнул. Джалмухаммет осторожно поставил тарелку на край стола и налил полстакана водки.
Кирсанов посмотрел исподлобья и, не отрываясь от работы, сказал:
— Полный!
Бозжанов хитро улыбнулся и налил полный стакан, а бутылку поставил рядом с ним.
Кирсанов отмеривал расстояние на карте, чертил множество треугольников, то транспортиром, то целлулоидным кругом измерял углы, записывал данные на полях карты, снова измерял, снова рассчитывал, проверяя свои записи, — он решал множество тригонометрических задач.
Я, как и час назад Бозжанов, с нескрываемым любопытством следил, как сосредоточенно и аккуратно работал капитан. Без ложной скромности скажу, что я, неплохой чертежник и артиллерист, Кирсанову завидовал: он работал вдумчиво и красиво.
Вдруг раздался зуммер полевого телефона. Я поднял трубку.
— Товарищ Момыш-улы?
— Слушаю вас, товарищ генерал.
— Как у вас там, с «Марией Ивановной» все улажено? Как со связью?
— Готово, товарищ генерал...
— Летуны сообщили, что на станции скопление войск, — видимо, это его второй эшелон по Капрову стукнуть собирается, дайте туда для начала два залпа.
Кирсанов, быстро проверив свои расчеты, взял трубку другого телефона.
— Огневая, цель номер... угломер... уровень... прицел... пока пристрелочный. Готовность доложить!
Затем он подошел к радиостанции, надел наушники и, держа в руке микрофон, начал:
— «Буря», я «Молния». Прием!.. Цель номер... Пристрелочные. Прием!.. Хорошо... Следите... Доложите... Я на приеме.
Отдав наушники и микрофон радисту, он сел на табурет и спросил телефониста:
— Огневая готова?
— Цель номер... угломер... уровень... прицел... готово! — повторил доклад огневой телефонист.
— Огонь! — приказал Кирсанов.
— Огонь! — повторил телефонист.
— Выстрел!
— Вправо ноль-ноль... ближе... — сказал радист. Кирсанов быстро произвел корректуру своих расчетов и, обращаясь к телефонисту, сказал:
— Левее ноль-ноль... уровень... прицел... Телефонист повторил команду капитана в микрофон.
— Готово!
— Огонь!
— Выстрел!
— В цель! — радостно кричит радист.
— Веер! — командует Кирсанов.
— Веер! — передает телефонист...
— Два залпа, дивизионом, огонь!
До нас доносятся один за другим два раската грома.
— В цель! — передает радист доклад наблюдателя.
— Огонь! — повторяет Кирсанов. Опять раздаются два громовых залпа.
— В цель! — говорит радист.
— Товарищ капитан, ведь генерал приказал два залпа, а вы четыре дали, — взволнованно говорю я.
— Да, малость ошибку дал, — отвечает Кирсанов и, как бы обозлившись на себя, орет телефонисту: — Стой! Цель номер... Записать установки! — Тот передает эту команду на огневую.
— Знаешь что, — виновато обращается ко мне Сергей Иванович, — если генерал сам не догадается, ты не говори ему, что дали четыре залпа. Он же приказал мне экономить...
— Как говорится, товарищ капитан, «кашу маслом не испортишь»: раз в цель, значит, на головы фашистов...
— Ай да молодец ты! — вскакивает он и со всей силой хлопает меня по плечу. Я чуть не приземлился, а он хохочет. — С тобой, я вижу, можно работать... Как тебя зовут-то? Что-то я не запомнил.
— Это неважно, товарищ капитан.
— Нет, ты мне скажи. Я же тебе сказал.
— Ба-ур-джан, — произнес я по слогам.
Капитан повторил мое имя и хлопнул меня по другому плечу. И опять я чуть не присел от его сильного удара.
Меня вызвал к телефону генерал и сказал:
— Летуны сообщают: «Мария Ивановна» удачно угодила по немчуре и наделала там переполоха. Пока не успели опомниться, повторите еще разик.
Пока я разговаривал с генералом, капитан, подобно провинившемуся шалуну, подмигивал мне, как бы напоминая о своей просьбе умолчать о тех двух залпах, данных в артиллерийском азарте.
Я передал ему приказание генерала. Он, серьезно задумавшись, сказал:
— А как же быть с теми двумя залпами, что мы дали без приказа генерала?
— Ничего, товарищ капитан, раз такое удачное попадание, уж не будем экономить немцев. Приказано повторить — надо повторить.
— А что, если генерал записывает все залпы? — спросил он с тревогой.
— Ну что же, тогда признаемся, что вместо двух дали четыре.
— Огонь! — скомандовал он.
— В цель! — доложил радист…
От генерала не было звонка в течение полутора часов... В ожидании звонка мы с капитаном просидели все это время в напряженном молчании. Вдруг раздался долгожданный зуммер. Телефонист протянул мне трубку. На сей раз генерал говорил, что Елин оставил Ядрово, а из Возмища вытягивается колонна, и приказал дать по обоим этим пунктам по два залпа дивизионом.
Опять расчеты, команды, доклады, пристрелки, как это было по станции, и наконец повелительное: «Огонь!»
Радист растерянно хлопает глазами и робко произносит: «Недолет».
Капитан вскакивает с места и с яростью обрушивается на радиста:
— Что-о-о? Что ты сказал?
Бедный юноша виновато пятится назад. Резко повернувшись к телефонисту, капитан вырывает у него трубку и кричит во все горло:
— Огневая!... Немедленно старшего на огневой!
Услышав голос старшего офицера, он багровеет, большие черные глаза наливаются кровью, он выпаливает:
— Почему недолет?.. Доложить установки!.. И какой только дурак выпустил тебя из артиллерийского училища?.. Уровень-то не тот. Ты еще оправдываешься?.. Эх, жаль, что ты не при мне... — а сам вцепился рукой в гущу своих курчавых волос. Мне казалось, что он вот-вот вырвет их вместе с кожей. Я подумал: «Этот человек в гневе может растерзать льва».
— Подойдя к нему, я сказал:
— Товарищ капитан, когда же будет огонь? Как бы опомнившись, он сочно выразился и продолжал в микрофон:
— Поправьте уровень! Огонь! — И, швырнув трубку, которую успел на лету поймать телефонист, он сел на табурет, обеими руками вцепился в свои волосы и в лихорадке все еще неугасшего гнева процедил сквозь стиснутые зубы: — Из-за таких вот недоучек сотни снарядов в белый свет пустишь... Э-э-эх! — стукнул он своим кулаком по столу! — Я тебе еще покажу!
