Семен!
Пара гнедых галопом сорвалась с места. Несколько минут я смотрел вслед своему командиру.
Когда я вошел в штаб, комиссар Логвиненко говорил в трубку полевого телефона.
— Неужели, товарищ начальник?.. — увидев меня, он запнулся и, долго слушая, отвечал кратко: «Да», «Нет», «Раз вы так решили», «Мне же работать с ним»... — Потом сказал: — «Слушаюсь, товарищ начальник», — и передал трубку дежурному телефонисту.
Так я стал командиром полка.
— Кого мы назначим командиром первого батальона на ваше место? — спросил Логвиненко, прервав доклад начальника штаба майора Демидовича, сухого, как мумия, долговязого, с вдумчивыми карими глазами, офицера.
— Я уже назначил лейтенанта Исламкулова.
— Как же так?
— Он хороший командир. Думаю, справится с обязанностями командира батальона.
— Но он же беспартийный! И потом — у него с социальным происхождением не совсем ладно. Его отец был двадцать пять лет волостным управителем.
— Я тоже беспартийный. И не сам Исламкулов, а его отец был волостным управителем.
— Я возражаю против кандидатуры Исламкулова.
— Вы возражали и против моей.
— Я — комиссар! — вспыхнул Логвиненко. — Майор Демидович, выйдите!
Майор вышел.
— А я командир, — возразил я. — И простите, Петр Васильевич, но я командовал этим батальоном до сих пор, а теперь разрешите мне же решить вопрос, кому доверить мой батальон, коль я назначен командиром полка.
— Вы ответите!
— Вместе будем отвечать, товарищ комиссар... И вот что. Вы старше меня и по возрасту, и по званию, но давайте честно доложим командованию, что мы друг другу но понравились с первого взгляда.
— Вы меня поставили перед фактом...
— Больше этого не будет, Петр Васильевич. Простите. Дальше без вашего совета — ни шагу. Это я обещаю.
Логвиненко, так и не подавив обиды, согласился. Вошел Демидович.
— Товарищ командир, — обратился он ко мне, — наши батальоны разбросаны, между ними неприкрытое пространство около двух-трех километров.
Демидович показал на карте положение противника и наших подразделений.
— Штаб дивизии требует доложить ваше решение.
— Доложите, что пока обстановка без перемен.
— К нам прибыло четыреста пятьдесят человек пополнения. Они здесь. Как прикажете их распределить?
— Сколько людей в батальонах?
— В первом батальоне...
В это время совсем близко раздался треск пулеметов и автоматов. Демидович прекратил доклад и, спешно собрав бумаги, убрался. Мы с комиссаром вышли на улицу. Кругом стрельба. Что это? Нападение на штаб полка...
Я видел, как все четыреста пятьдесят человек пополнения кинулись врассыпную. Но старая гвардия — комендантский взвод, — укрывшись у заборов и стен домов, отстреливается. Я и комиссар догоняем беглецов, пытаемся остановить их. Безрезультатно. Мы забегаем вперед.
— Стой! — кричит комиссар.
— Стойте! — кричу я, подымая руки. Логвиненко выхватывает пистолет.
В конце концов нам удается остановить беглецов и организовать оборону у опушки леса, который большой продолговатой полудугой окаймлял прилегающее к деревне поле. Пополнение пришло к нам плохо вооруженным, а самое главное — не разбито на роты, взводы и отделения. Это была толпа в военной форме.
Вдруг издали я увидел долговязую фигуру Краева. Он держал ручной пулемет наперевес и, стреляя на ходу, поднял свою роту в контратаку во фланг противника, Эта контратака была неожиданна и для меня, и для немцев. Я стоял, а противник бежал обратно в Трусово. Смелое и внезапное действие роты Краева предотвратило катастрофу с новым, необстрелянным и пока еще неорганизованным пополнением.
Что касается штаба, то в бегстве он опередил всех. При мне оказался лишь единственный офицер штаба — высокий, стройный брюнет с открытым честным лицом, полковой капельмейстер Николай Попов. Он, оказывается, в этот день был дежурным по штабу и счел своим долгом даже при паническом бегстве штаба быть при командире полка. Эту трогательную верность своему долгу со стороны Николая Попова я всегда вспоминаю с благодарностью.
Попова я послал к Краеву с приказанием закрепиться, связаться с Исламкуловым и прикрывать наш отход...
Новое пополнение отвели в Соколово, дали ему опомниться, потом под прикрытием домов и сараев разбили на взводы и каждому взводу указали позицию вокруг Соколова.
Самым неприятным было то, что люди не знали меня, а я не знал людей. Но они верили, что я действительно их командир полка.
— Окапывайтесь, товарищи. Скоро вечер. Слышите, — впереди наши товарищи ведут бой. Они прикрыли наш отход. Они скоро сюда придут, и вы вольетесь в их ряды. А со старыми гвардейцами веселее будет, — говорил я, подходя к каждой группе.
— Подождем, товарищ командир, — отозвался пожилой красноармеец с простуженным голосом. — Спешить-то некуда, война ведь только началась. Воевать да воевать еще... А давеча немножко неладно получилось.
— Не беспокойтесь, товарищ командир, этого больше не будет... — заверяли бойцы.
— Наша группа не подведет, товарищ командир.
На южной окраине деревни стоял громадный стог, несколько необычный по цвету — багряно-белый. Подошли ближе: это были тюки ваты. «Тепло будет, и от шальных пуль и осколков преграда», — подумал я и приказал разобрать тюки, соорудить из них укрытие.
Когда я направился на другой фланг, начался сильный минометно-артиллерийский обстрел. Бойцы, лежавшие на голой мерзлой земле, кинулись бежать в избы и сараи. Я прислонился к углу одного из домов, чувствуя себя беспомощным. На глазах рушился боевой порядок, только что построенный с таким трудом. Если в этот предсумеречный час с какой-либо стороны, треща автоматами, наскочит группа неприятеля, люди кинутся в лес, разбредутся там, а ночью попробуй-ка найти и собрать их! И при мне никого нет. Попов еще не вернулся, а штаб как в воду канул. Да, это не то, что командовать батальоном! Прошло несколько часов, как меня назначили командиром полка, а я до сих пор не знаю, где полк, и полк не знает, где я. Так я стоял и думал, как командир маршевой роты под сильной бомбежкой.
Из противоположного дома выбежала маленькая женщина в очень широкой для нее шинели. Она стала перевязывать раненого бойца.
— Доктор! — кричу я.
— Я не доктор.
— Как вас зовут?
— Вера!
— Верочка, организуйте в этом доме пункт медпомощи. Я сейчас туда приду.
Потом на улице я встретил Попова, затем лейтенанта Сулиму — адъютанта, который вернулся, проводив Елина до штаба дивизии.
— Раненых, кто может идти, — в этот дом, а тяжелых нести туда... Бегите сейчас же. Организуйте охранение, — скороговоркой распорядился я и побежал на другой фланг. Тут мне встретился коновод Синченко, которого я потерял еще в Трусове.
— Скачи к Исламкулову. Пусть оставляет прикрытие и немедленно отойдет сюда!..
